Я издеваюсь над собой до тех пор, пока ксанакс не начинает действовать, заставляя прошлые травмы вернуться в темные уголки моего сознания.

Я сосредоточилась на том, чтобы сделать глубокий вдох и успокоить свое колотящееся сердце. Как только я чувствую себя немного лучше, я быстро ополаскиваю лицо и насухо промокаю кожу парой салфеток.

Прошло много лет с тех пор, как у меня был такой сильный приступ тревоги. Два года, если быть точным. Вот почему для меня так важна спокойная рутина, а Николас просто разнес все это в пух и прах.

Открывая сумочку, я наношу немного блеска для губ и проверяю свою тушь, чтобы убедиться, что она не растеклась, прежде чем вдохнуть полной грудью и выйти из туалета.

Как только я вхожу в зал, я направляюсь прямо к своей матери, где она сидит за свадебным столом рядом с Питером. Когда я подхожу к ней, я замечаю, что Николас идет в нашу сторону.

Наверное, чтобы убедиться, что я не расскажу матери о том, что произошло. Мудак.

— Agapi mou, наслаждаешься праздником? — Спрашивает мама со счастливой улыбкой. Ее глаза скользят по моему лицу, ее улыбка исчезает, и обеспокоенная, она встает и берет меня за руку. — Что случилось? Приступ паники?

Мама считает, что мои тревожные расстройства возникли из-за потери отца в столь юном возрасте.

Я никогда никому не рассказывала об истинной причине.

Сначала это было из-за страха, но со временем я не могла заставить себя рассказать маме о том, что со мной произошло, когда я была в самом уязвимом положении.

Зная, что Николас в пределах слышимости, я заставляю себя улыбнуться.

— Нет, я выпила немного виски, и от него меня затошнило. Ничего, если я уйду?

— О нет, тебе не следовало пить что-то настолько крепкое, — отчитывает меня мама.

— Мне жаль. — Я наклоняюсь и целую ее в щеку. — Наслаждайся медовым месяцем и присылай мне много фотографий.

Лицо мамы смягчается, и меня заключают в крепкие объятия.

— Николас присмотрит за тобой, пока меня не будет.

Боже, помоги мне.

Отстраняясь, мама с любовью улыбается мне.

— Не учись слишком усердно, Agapi mou.

— Не буду. — Я переключаю свое внимание на Питера и, не зная, что делать, просто сосредотачиваюсь на том, чтобы сохранить улыбку на лице, говоря. — Это была прекрасная свадьба. Надеюсь, ваш медовый месяц пройдет безопасно.

Он придвигается ближе и целует меня в щеку.

— Спасибо, Тереза. Твоя поддержка много значит для нас.

Мой позвоночник напрягается, когда я поворачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу с дьяволом, притаившимся позади меня. Пока я желаю спокойной ночи Афине и Бэзилу, Николас берет меня за локоть. Его прикосновения нервируют мою кожу. Как только я заканчиваю прощаться, он выводит меня из большого зала, где прием все еще в самом разгаре.

— Ничего, если я уйду? — спрашиваю я, не желая снова ссориться с ним.

— Да. — Он указывает на двух мужчин, ожидающих у входной двери. — Джеймс и Грант с сегодняшнего вечера будут твоими личными охранниками. Без них ты никуда не пойдешь.

Дерьмо. Я забыла об охране.

На кончике моего языка вертится мысль о том, чтобы возразить, когда Николас останавливает меня, и его глаза встречаются с моими. В его темных радужках виден явный вызов, когда он ждет, что я нарушу его приказ.

Когда я молчу, торжествующая улыбка растягивается на его глупо привлекательном лице.

Николас делает шаг ближе и целует меня в лоб. Я видела, как он проделывал то же самое с Афиной, но все равно это кажется греховным, вызывая еще один прилив совершенно нежелательных мурашек, пробегающих по моей коже. Затем этот засранец приближает свой рот к моему уху и шепчет:

— Намного лучше, koritsaki.

То, как он произносит "малышка", заставляет меня думать, что в этом есть глубокий смысл.

Отстраняясь, он добавляет:

— Увидимся завтра за ланчем.

Слово ‘но’ возникает на моих губах. Один острый взгляд Николаса заставляет меня проглотить его.

Я тебя чертовски ненавижу.

Словно прочитав мои мысли, он говорит:

— Ты скоро научишься любить меня, сестренка.

Вместо того, чтобы сказать ему, что этого никогда не случится, я делаю шаг назад.

— Спокойной ночи, Николас.

— Сладких снов. — Ответ полон насмешек, и, клянусь, что слышу, как он усмехается, когда я выхожу из особняка с двумя охранниками позади меня.