Шрифт:
— Тогда бери мой член в руку и заставь меня кончить. Я хочу кончить, Настя.
Господи. По телу пробегает дрожь. Меня почему-то одолевает паника. Никогда не делала ничего подобного. Я просто не знаю, как это делать! Не имею ни малейшего представления.
Видя мое замешательство, Ризван сам берет мою дрожащую руку и заставляет обхватить огненный член ладошкой. Сверху накрывает ее своей.
Направляет мою руку. Водит вверх-вниз. Показывает как надо.
У меня буквально дух захватывает, когда я ощущаю ладошкой каждую надутую венку, жар горячего, твердого члена. Под нежной кожей будто сталь настоящая.
Несколько показательных движений, и захват разжимается. Я остаюсь один на один с огромным органом мужчины.
Пальцы Ризвана тем временем снова ныряют мне между ног.
— Ооох, — издаю я неосознанно. Как же сладко! Как же приятно…
Я даже замираю. Отдаюсь этим ощущениям. Но меня быстро возвращаюсь на землю:
— Не останавливайся. Продолжай, — Алаев смягчается. Видно ему по душе то, что я делаю. — Пока ты обрабатываешь мой член, я ласкаю тебя. И кончишь ты только, если я кончу…
Боже… Я хочу этого. Рядом с ним не получается держаться, сопротивляться соблазну. Каждый раз обещаю себе, что не буду поддаваться жгучему желанию, что буду только позволять лапать себя, но без удовольствия. Без всех тех чувств, что Ризван будит во мне.
Но, кажется, мой план с треском проваливается всякий раз, когда Алаев просто смотрит на меня похотливым взглядом. Тело реагирует сразу. Постыдная ласка нужна ему как воздух. Буквально за один раз этот бандит сумел подкупить мой организм порцией опасного, сбивающего с ног наслаждения.
Разрядки хочется очень. И это ощущения сводят меня с ума.
Рука снова начинает неспешные, осторожные движения по каменной плоти так, как показал Ризван. Я даже не смотрю туда. Мне страшно увидеть то, что я делаю.
Когда движения мужских пальцев на моем клиторе становятся настойчивее и быстрее, я тоже ускоряюсь. Движения моей руки на члене Алаева делаются запредельно быстрыми. Он становится горячее и толще. Ризван то ли рычит, то ли стонет мне в шею, и уже не сдерживает себя.
Его пальцы ныряют внутрь моей мокрой киски, а один продолжает играть с пульсирующей разгоряченной горошинкой спереди.
Больше не могу терпеть. Я вот-вот кончу. Снова кончу на его пальцы, потому что держаться ни в силах.
Горячая густая жидкость орошает мою ладонь и живот, сопровождаясь громким стоном мужчины. Он стонет и матерится.
Это становится финальным толчком и для меня. Я взрываюсь фейерверком из ощущений. Теряю реальность вокруг себя. Не чувствую ног. Вообще не чувствую тела. Только кайф. Чистый. Стирающий грани пространства и времени. Ведущий к освобождению от печалей и невзгод.
Меня больше нет здесь, и это самые прекрасные чувства на свете.
Глава 38
Настя
Дальше все события проходят как в тумане. Кажется, Ризван помогает мне смыть сперму и мыло с моего тела, а потом относит в комнату. Укладывает на свою кровать.
Там я просто сворачиваюсь калачиком и закрываю глаза.
— Эй! — кто-то толкает меня в бок.
Не хочу просыпаться. В царстве сна мне хорошо. Хочется еще немного побыть там. Не хочу возвращаться в реальность. Не хочу…
— Эй! — снова кто-то трясет меня. — Просыпайся! Ужин и так уже проспала.
Когда нехотя открываю глаза, замечаю, что солнце и, вправду, уже уходит за горизонт.
— Ну, наконец-то! — бурчит Соня. Теперь я узнаю ее голос. — Устала уже тебя будить.
Неловко становится, когда я понимаю, что лежу на постели Ризвана абсолютно голой. Мое обнаженное тело прикрыто лишь тонкой белой простынкой. Ну, и на том спасибо. Позаботился.
— Спускайся на кухню. Ольга Юрьевна тебя покормит.
Девушка не проявляет к моему состоянию никакого участия. Ей попросту все равно. Поэтому, доложив информацию, Соня скрывается за дверью.
Тело ломит как после интенсивной тренировки. Все мышцы болят. Никогда бы не подумала, что такое возможно после близости с мужчиной.
С трудом переворачиваюсь на другой бок, а потом заставляю себя подняться.
Смотрю на себя в зеркало.
Теперь я почему-то не испытываю стыда, оставаясь обнаженной, хотя раньше не позволяла себе такого. Даже наедине с самой собой всегда носила что-нибудь из одежды, и не допускала хождения по комнате без нее.