Александра, несмотря на то что дочь странным образом походила на нее даже в мелочах, этой ранней взрослости не принимала и не одобряла. «Будто ей все на свете безразлично, — как-то упрекнула она Федорова. — И это ты виноват. Зачем ты воткнул ее чуть ли не с пеленок в спорт? Кем она вырастет, чем будет заниматься? Вот я всю жизнь мечтала стать врачом, хотя ни черта не вышло… А Марта? Ей тринадцатый год пошел. Я спрашиваю: ты что, всю жизнь в бассейне будешь околачиваться? В ответ — а если и так, что тут плохого, мама? Я говорю — посмотри на своих сверстников, они такие продвинутые… Музыка там, иностранные языки, компьютеры опять же… Она в ответ: все это чепуха. Мне некогда в бирюльки играть, как наш дядя Валя. Меня включили кандидатом в сборную, и следующим летом у меня будет много соревнований и поездок на сборы…»

Сергей тоже заметил, что дочь упорно отказывается от предложений Валентина освоить ту или иную программу или просто поиграть на его компьютере, «чуть-чуть, — как выражался шурин, — перевести стрелки». Однако само по себе это не имело никакого значения.

Размеренное течение их общей жизни снова взорвалось два года назад, в начале лета две тысячи восьмого, когда в городе объявился старший из братьев Смагиных, неожиданно вышедший в отставку в полковничьем звании. Савелий Максимович вернулся на родину с семьей — женой Инной Семеновной и девятнадцатилетним сыном Родионом.

Главными целями Савелия, как он сообщил сестре в телефонном разговоре, было поступление Родиона на факультет экономики местного университета, приобретение квартиры и строительство загородного дома. При этом отставной полковник не соизволил к ним даже заглянуть и опять же по телефону связался с Федоровым, чтобы тот поговорил со своим отцом насчет подготовки «Родьки» к вступительным экзаменам. Как он выяснил из «заслуживающих доверия источников», добавил Смагин, Виктор Иванович — «отличный по этому делу специалист».

Встреча состоялась в воскресенье у родителей Федорова.

Смагин прибыл с сыном, Сергей — с женой и дочерью. Марте был вручен новехонький мобильник, первая в ее жизни «Нокия», а в целом беседа длилась ровно полчаса, сугубо по-деловому. От чая Савелий Максимович отказался и торопливо умчался, сославшись на неотложный бизнес, однако позволил сыну остаться с теткой и двоюродной сестрой.

Именно с того знаменательного вечера Александра окончательно потеряла покой.

— Мама! — с порога потребовала Марта, толком не поздоровавшись ни с родителями, ни с Валентином, выглянувшим в тесную прихожую на шум. — Вы врежете замок в дверь моей комнаты?

— Зачем? — растерянно спросила Александра. — Да поставь ты рюкзак! Что за манера в коридоре вываливать все подряд. И чего-то там требовать.

— Как зачем? — воскликнула Марта. — Ты что, не понимаешь? У меня должно быть личное пространство…

— Господи, что за бред! У тебя его больше, чем у всех нас, вместе взятых. Где ты нахваталась этих глупостей? «Личное пространство»… Мы не видели тебя месяц, ты почти не звонила, бабушка вся извелась… Замок! Ты бы хоть обняла родных, чемпионка…

Марта сбросила с плеча рюкзак, исподлобья покосилась на Валентина и шагнула к отцу, подставляя щеку для поцелуя. Сергей обнял дочь, легонько прижал, вдыхая запах ее загорелой кожи, немытых жестких рыжеватых волос и еще — поезда и городской летней пыли. Стояло воскресное утро, все были дома, девочка только что вернулась из Ялты, участвовала в соревнованиях и, как они уже знали, выиграла заплыв вольным стилем на двести метров в своей возрастной группе.

Дочь, оторвавшись от него, поцеловала Александру и сразу же упрямо повторила:

— Сегодня же! Вы должны исполнить мою просьбу, иначе я сбегу к бабушке на дачу и не вернусь, пока не получу ключ от своей комнаты. Ясно излагаю?

— Да что с тобой, Марта! Как ты разговариваешь? Немедленно убирайся с глаз! Ступай в ванную и прими хотя бы душ с дороги… И езжай куда хочешь! Черт знает что за наглость!

Сергей видел, что жена едва сдерживает ярость, и поспешил вмешаться:

— Тише, не кричите вы обе. Нет проблем. И ты, Саша, успокойся. Мне не трудно врезать замок, у нас даже где-то валяется подходящий… Давайте не поднимать шум из-за чепухи…

— Это не чепуха. Ребенок не должен грубить матери.

— А я и не грубила.

— Замолчи наконец!

— Стоп, — воскликнул Федоров, — вы что, так и будете препираться в прихожей? Марта, приведи себя в порядок… Мы ждали тебя, даже завтракать не садились. Вперед! Я сегодня же сделаю то, о чем ты просишь.

— А я твоему отцу подмогну, — блеснув припухшими глазами, вмешался Валентин. — Что ты в самом деле, Марточка, кипятишься понапрасну? Мы ведь без тебя соскучились. Иди-ка сюда, обними дядюшку…