Валентин выругался сквозь зубы, помянув рехнувшуюся приблудную сучку, и в ту же секунду боковое зрение дало знать: что-то не так. Мгновенно перевел взгляд: черная коряга в воде едва заметно пошевелилась.

Он не сразу поверил себе, но похолодел. И тут же снова уловил смутное движение, облился потом под сырой одеждой и стал шаг за шагом отступать к зарослям.

— Т-ты… — пролопотал он, заплетаясь языком. — К-кто там? Т-ты к-кто такой?

— Кто-кто… — чуть погодя простуженно заперхало с воды. — Лезут тут всякие… Я-то, дурак битый, напугался — рыбнадзор, думаю, все, ща повяжут… Ты какого ляда тут делаешь?

Коряга сдвинулась с места и побрела к берегу, хлюпая забродами и постепенно обретая очертания малорослого мужчины в ватнике и вязаной шапке, надвинутой чуть не до переносья. В двух шагах от Валентина он остановился, оглядел его с головы до ног, только что не обнюхал, и поинтересовался:

— Ну, и откуда ты такой взялся?

— Из Шаур, — Валентина уже отпустило настолько, чтобы связно отвечать. — Заблудился. Лес тут у вас, не поймешь ни черта…

— Лес, — фыркнул мужичонка. — Кошку высечь нечем. Так ты что, из этих, из крутых, что ли?

— Вроде нет. — Рыбак, судя по виду, был местный и попал сюда явно не на летающей тарелке. — В гости приехал, с компанией. Ну, приняли малость, решили прокатиться по озеру… Я и отбился.

— Чего ж они тебя не искали? — в голосе ночного рыбака звучало подозрение.

— Да я это… закемарил, — нашелся Валентин. — Может, и искали. А вас, простите, как звать?

— Это ж еще зачем? — насторожился рыбак. — Ну, допустим, Фомич.

— Ага. А меня — Николай. У вас что, и лодка тут?

Рыбак засопел, порылся в кармане ватника, присел на корточки и чиркнул зажигалкой в горсти. Затянулся короткой сигареткой, пряча огонек за полой, и только после этого спросил:

— Лодка-то зачем?

— Так ясно ж, — еще не веря удаче, воскликнул Валентин. — Мне на тот берег — кровь из носу. Выручай, Фомич, на бутылку дам.

— На бутылку… — недовольно проворчал браконьер, щелчком отправляя окурок в воду. — Туда-сюда часа полтора. Это ж не напрямик — в Шауры твои, считай, километра три лишних веслами махать. А у меня сетки поставлены…

— Я добавлю, — задергался Валентин. — Сколько?

— Сколько не жалко. Не бросать же тебя здесь в самом деле.

Он выпрямился, спустился к воде и полез в самую гущу тростника. Затем появился, волоча за цепь черную низко сидящую плоскодонку. Подогнав лодку к самому берегу, Фомич скомандовал:

— Давай на корму. Только под ноги смотри — днище скользкое, течет, падла.

В лодке были навалены веревки, самодельный якорь, сваренный из арматурного прутка, ржавое ведро и еще какой-то невнятный хлам. Едва Валентин сел, спаситель отпихнул плоскодонку от берега, перевалился через борт и взялся за весла.

Греб Фомич экономно, короткими рывками, без шума и видимых усилий, и лодка сразу же набрала ход. Коса начала быстро отдаляться, и вскоре вокруг осталась одна черно-смоляная, густая с виду и совершенно неподвижная вода, по которой стелились волокна тумана.

Валентин сидел молча, вцепившись в трухлявые борта и боясь пошевелиться, — уж больно хлипкой казалась посудина, но когда через несколько минут перед носом лодки замаячило какое-то светлое пятно, подал голос:

— Эй, Фомич, смотри, там впереди что-то…

Фомич среагировал мгновенно: бросил весла, сбил на затылок вязаный колпак и обернулся, вглядываясь. Плоскодонка по инерции прошла еще несколько метров, и теперь уже можно было различить желтые поплавки дрейфовавшего катамарана.

— Пусто, — произнес Валентин, только теперь понимая, что именно принимал с берега за большую рыбацкую лодку. — Не видно никого…

— Угу-м, — задумчиво отозвался Фомич, загребая левым и обходя катамаран стороной. Никакого удивления он не выразил, будто только и делал, что каждую ночь натыкался на озере на брошенные плавсредства.

— Может, случилось что? — машинально пробормотал Валентин. — И весел нету…

— Ты вот что, Николай… — рыбак умолк, прикидывая. — Случилось, не случилось — не нашего ума это дело. Мы с тобой ни черта не видели и не слышали, если спросят. И лезть туда не след — затаскают. Это ж смагинская посудина…

— Смагинская?

— Ну. Есть тут один такой в Шаурах — полковник. Слыхал?

— Нет, — ухмыльнулся в темноте Валентин.

— И слава богу. С ними только свяжись. В общем, ну ее, эту хреновину. Из тех, что тут понастроились, одни Красноперовы люди как люди. Иван Алексеевич нормальный мужик, ни в чем не откажет, да и Ксения, жена его… Дом у них рядом с полковничьим, забор в забор…

Он умолк, взялся за весла, и катамаран вскоре исчез за кормой, а пара-тройка уличных фонарей на шаурском берегу заметно придвинулась.