Я спокойно отвечаю:

— Ты же ведь знал, что он мне изменяет? Знал, да?

В его глазах я нахожу отголоски той же боли, что я недавно испытала, когда узнала о предательстве Андрея. Приятно, что мне кто-то сочувствует, но я здесь не для этого. Я хочу отомстить, поэтому я снова обхватываю шею Платона руками и притягиваю его к себе. Он отвечает на мой поцелуй, теперь еще более страстно. Наши языки сплетаются так, что мне трудно дышать. Я понимаю, что победила: Платон больше не сопротивляется, он сам раздевает меня.

Странно, я думала, что ничего не буду чувствовать из-за ненависти, бурлящей в душе и оттого, что это всего лишь месть. Но прикосновения и поцелуи Платона приятны, от них кружится голова.

Когда он ложится на меня, и мы соединяемся в одно целое, я теряю голову от происходящего: забываю о том, где я и кто я. Во мне как будто просыпаются какие-то древние инстинкты. Или это страсть? Или это просто адреналин? Я падаю в пропасть удовольствия и желания, теряю опору, хватаюсь руками за спину Платона, как будто это может остановить мое падение.

Я не чувствую, что происходящее на этом диване в нашей супружеской квартире — неправильно. В тот момент для меня не существовала ничего более естественного. Возможно, это оттого, что в сердце я уже похоронила мужа. У меня больше не было долга хранить ему верность.

Под конец, когда я приближалась к самой высшей точке своего наслаждения, ко мне вернулись отголоски сознания; я подумала: как странно, я так много раз занималась любовью с мужем, откуда у меня такое чувство, что я делаю это первый раз?

Наверное, я так привыкла к прикосновениям и поцелуям одного человека, а теперь Платон — и все кажется незнакомым.

Оргазм у нас наступает одновременно — с Андреем такое никогда не бывало. Либо я раньше, либо он позже. Либо я вообще без…

Мы лежим и смотрим в глаза друг друга. Я по-прежнему не вижу в них осуждения. И раскаяния тоже не вижу. Наши руки сплетены в замок. На минуты мне вообще кажется, что все — плод моего воображения. Не может же быть мне хорошо с другим. Не могла же я так увлечься, чтобы забыть обо всем…Точно, время…

Я поворачиваю голову и смотрю на часы, которые висят на стене. Уже почти пять. Как могло пройти так много времени незаметно? Значит, сейчас придёт Андрей. И все увидит.

— Тебе стало лучше? — спрашивает Платон. Он садится рядом и смотрит на меня. Как будто ничего между нами не было, и он решил продолжить разговор.

— О чем ты?

— Это же твоя месть Андрею?

Мне вдруг становится стыдно перед Платоном, хотя он спокойно смотрит на меня. Я начинаю одеваться, опустив глаза в пол, а он спрашивает:

— Ведь сейчас Андрей должен прийти?

Я поднимаю на него удивлённый взгляд.

— Откуда ты знаешь? Ты все знал и все равно…Согласился?

Теперь уже он смотрит в пол.

Странно мы себя с ним ведём: такие спокойные после произошедшего, сидим полуодетые разговариваем, как будто с минуту на минуту не должен прийти мой пока ещё муж.

— Если тебе так станет легче, то все не зря, — отвечает Платон.

Через минуту продолжает:

— Я был там, видел тебя в тот день. Я ехал за тобой, а ты даже не заметила.

Я вопросительно смотрю на него, и он объясняет:

— Вечером хотел заехать к вам за документами по работе, увидел, как ты куда-то уезжаешь… Ну, поехал за тобой.

Я не могла в это поверить. Я не видела никакой машины больше там, как я могла его не заметить. А потом вспоминаю, в каком состоянии была.

— Прости, Платон, я только сейчас поняла, что глупо все это. Зря я…

— Тебе не за что извиняться. Ты ни в чем не виновата.

— Я тебя использую для своей мести, и ты говоришь, что мне не за что извиняться?

Он улыбается (как он может улыбаться?) Затем протягивает руку и заправляет прядь моих волос за ухо:

— Я этого хотел сам.

Я снова посмотрела на часы — больше пяти часов. Значит, Андрей задерживается. Может, это знак?

Я резко говорю:

— Собирайся, уходи.

Встаю, начинаю собирать оставшуюся одежду с пола.

Платон послушно одевается.

Уже перед выходом он поворачивается ко мне, берет меня за плечи и, смотря прямо в глаза, спрашивает:

— А месть? Разве ты не хочешь, чтобы он почувствовал то же самое, я могу остаться, мы можем подождать его в спальне?