– Не понял вас, господин…

– А я вам, батенька, объяснять и не буду! – шутливо погрозил пальцем Ивашкин. – Не мое это дело, знаете ли.

Хмыкнул и, вновь став серьезным, продолжил, достав из ящика стола сложенный вчетверо листок гербовой бумаги с печатью…

Сердце гусара екнуло: опять приказ?

– Это ваше приглашение, любезнейший господин Давыдов, от господина министра полиции Российской империи! Ничего не попишешь, уж придется ехать в Петербург, а?!

Так вот Денис Васильевич и оказался в столице. Министерство полиции, созданное отдельно от МВД в тысяча восемьсот десятом году по инициативе знаменитого реформатора Сперанского, должно было служить вящему укреплению внутренней безопасности государства. Наверное, это была хорошая мысль – выделить отдельные полицейские функции, однако на практике все свелось к обычному российскому бардаку и засилью столоначальников. В обоих министерствах частенько занимались «футболом», спихивая друг на друга сложные и нераскрываемые дела… Точно так же, как через пару сотен лет будут поступать «отделения дознания» и «следствие».

Министром полиции император назначил собственного генерал-адъютанта Балашова, однако же сей важный царедворец имел множество других, не менее важных государственных дел. А посему с самого начала фактически министерством заправлял исполняющий обязанности министра Сергей Кузьмич Вязмитинов, вельможа еще «золотых» екатерининских времен. Как и многих других, Павел отправил его в отставку, Александр же вернул, назначив первым министром, а затем – губернатором Санкт-Петербурга, а с 1812 года уже и министром полиции. А еще Сергей Кузьмич возглавлял Госсовет и был председателем комитета министров!

Давний дружок Давыдова граф Федор Американец Толстой характеризовал Вязмитинова довольно нелестно, обзывая бесхребетником и холопской шкурой. Однако тот же князь Петр Андреевич Вяземский, Петруша, наоборот, утверждал, что Сергей Кузьмич – очень толковый деятель, неутомимый труженик и вместе с тем человек редкой скромности и души. Именно благодаря сему достойному вельможе в Петербурге во время Отечественной войны не было такого разгула шпиономании, как в Москве и многих других городах.

Могущественный министр принял Дениса лично, собственно говоря, это он приглашение и прислал. Едва гусар вошел в приемную, как расторопный адъютант тотчас же бросился в кабинет шефа с докладом…

– Проси, проси! – послышался из-за двери густой начальственный баритон.

– Ваше высокопревосходительство! – Войдя, вытянулся Денис. – Осмелюсь доложить, Денис Васильевич Давыдов по вашем приказанию прибыл! Правда, – тут гусар саркастически усмехнулся, – не знаю, как мне теперь и представляться – полковник или все же генерал-майор…

– Ах, бог с тобой, любезный Денис Васильевич! – Встав, Сергей Кузьмич развел руками. Широкое красивое лицо его озарилось самой радушной улыбкой, будто он встретил сейчас не постороннего гостя, а близкого родственника или хорошего доброго друга.

– Ты садись, садись, не стой. В ногах-то правды нету… А со званием твоим разберемся! Уж в этом не сомневайся, господин генерал-майор. А ну-ка чайку, уж не откажи, голубчик, потрапезничай со стариком. И извини, что сразу на ты. Я ж батюшку твоего, Василия Денисовича, когда-то знавал. Славный был человек, славный.

Усаживаясь обратно в кресло, Вязмитинов позвонил в стоявший на столе серебряный колокольчик. Вышколенный ординарец в чине поручика тотчас же явился с подносом: сушки, баранки, расстегайчики. До блеска начищенный кофейник, чашки…

– Вот, ставь все, голубчик, сюда… Вот, молодец… Ну, ступай покуда, ступай… И чтоб никто нас не беспокоил!

– Слушаюсь, господин генерал!

Козырнув, порученец вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Проводив его взглядом, министр вдруг заговорщически подмигнул гостю и, поднявшись на ноги, подошел к резному бюро, из тех, что еще по старинке называли кабинетом. Раскрыл створку, достал бутылочку – зеленоватый полуштоф – и две серебряные стопки.

– А что, Денис Васильевич, любезный мой генерал-майор, наливки моей не отведаешь ли?

– С удовольствием, ваше превосходительство! Попробую, коль угощаете.

Как-то еще с партизанских времен запомнилось Давыдову одно забавное выражение – «мять сиськи», которое означало «сомневаться, мяться и вообще проявлять нерешительность». Так вот сейчас бравый гусар сиськи не мял. Предложили откушать наливочки – так чего бы и нет-то?

– Извиняй, я к тебе, Денис, по-отечески, по-простому. – Усаживаясь, вельможа лично разлил наливку по стопкам. – И ты меня вашим превосходительством не величай. Зови просто – Сергей Кузьмич. Понял?