– Я понимаю, что вы заплатили деньги за меня, но, минуточку, совсем не мне, поэтому логично считать своей вещью того, кто получил деньги. Вы же цивилизованный человек! Как вы можете опускаться до уровня средневекового тирана?! Я прошу вас, отпустите меня! Если бы вы купили лошадь, а она при транспортировке умерла, вам бы пришлось смириться! Ну, считайте меня лошадью, которая не вынесла дороги!

Названный «средневековым тираном» мужчина удивленно посмотрел на нее. И Алена, разгоряченная этой тирадой, с ужасом поняла, что его интерес вызван вовсе не пламенной речью, а скорей самим фактом. Она в его глазах выглядела говорящей обезьянкой, которая еще не понимает, что попала в клетку.

– Вы меня что, не слышите? ! – самообладание покидало девушку, и в голосе уже зазвучало отчаяние.

– Замолчи женщина! – предупреждающе он поднял руку, словно заботясь о том, чтоб она не нарушила границы дозволенного. - Я приказал раздеться!

– Ни.. за.. что! – Алена хотела произнести эти слова громко и с вызовом, однако во рту от страха пересохло, и она едва прошептала, словно выковыривая из горла внезапно ставшие колючими слова. – Вы не посмеете!

От взгляда его угольно - черных глаз исходила смертельная опасность. Нос с горбинкой усиливал убежденность в этом. Узкая полоска рта выдавала в нем человека жестокого и решительного. И даже аккуратная современная бородка не уравновешивала образ. В целом он был похож на зверя. Поджарый, высокого роста, он излучал бешеную энергию. Двигался, как барс, мягко и неслышно, не давая противнику раньше времени себя заметить. Но сейчас этот барс был благодушен.

Радуясь удачному приобретению и не придавая никакого значения акции протеста, которую пыталась устроить новая игрушка, он довольно произнес:

??????????????????????????
– Какие у тебя роскошные волосы! Они будут прекрасно смотреться на моей подушке!

Подойдя вплотную к Алене, он залюбовался ими, погладил, поднял толстую прядь на ладони, как бы взвешивая, и вдруг одним движением намотал ее себе на руку, плотно обхватив ладонью затылок девушки. Лишив пленницу возможности двигать головой, он впился в мягкие пухлые губы, властно раскрывая их, терзая и пытаясь языком прорваться через ее отчаянно сжатые зубы. На поцелуй это мало походило – это было завоевание, стремление оставить метку боли, чтоб каждое последующее слово этой болью и отзывалось.

Поцелуй страсти, наверно, тоже может быть болезненным, если двое забывают о себе, стремясь познать друг друга до мельчайшей клеточки. Может быть требовательным, подчиняющим, но этому поцелую хочется отдаться без остатка, распадаясь на миллионы атомов. Девушка вспомнила жаркий поцелуй любимого. Подумала, что это придаст ей силы, и попыталась кулачками упереться в грудь агрессора. Однако с таким успехом она могла бы и локомотив толкать.

Жестко потянув за волосы, он вынудил ее отклониться назад, молниеносно, как железными тисками, зажал бедра девушки своими ногами, вжимаясь пахом в нее. Второй рукой он рванул ворот футболки и, сдернув бретельку бюстгальтера, обнажил грудь. Накрыв ладонью, он жадно сжал ее, помял , наслаждаясь восхитительной упругостью. Шелк кожи взбудоражил его охотничий азарт. Захватив нежный сосок, он сдавил его, скрутил пальцами. Девушка вскрикнула от боли. Этого было достаточно, чтоб язык завоевателя ворвался в ее рот, хозяйничая, утверждая свою власть.

Мужчина тяжело дышал, казалось, из его груди вот-вот вырвется звериный рык, с которым он растерзает свою добычу и оставит здесь на ковре, растоптанную и покоренную.

Неожиданно он почувствовал во рту соленый привкус. Что, он неожиданно укусил ее? До крови не собирался зацеловывать эту русскую красавицу… Он посмотрел в ее глаза и увидел, как из них одна за одной вытекают крупные, словно капли горного хрусталя, слезы. А взгляд выражал такую горючую смесь страдания и отвращения, что желание довести дело до логического конца совершенно пропало.

Отпустив девушку, он хрипло сказал:

– Ты меня огорчила. Я не насильник с большой дороги, а уважаемый человек. И не нужно смотреть на меня с такой ненавистью. Нравится тебе или нет, но ты моя собственность. Просто прими это как факт. Даже не надейся сбежать отсюда, подкупить кого-то. До посольства ты не доберешься. Мои люди тебя найдут быстрее.

Алена в смятении пыталась прикрыться, соединить края разорванной футболки.

– Можешь не прикрываться, что нужно, я увидел. Ты мне желанна. Да, и в следующий раз трюк со слезами не пройдет. Я азартен, и если чего-то хочу, я это получаю. И кстати, у меня много прекрасных лошадей, лучших в стране, и есть те, которые являются лучшими в мире. Объезживаю их я сам. Так что норовистые лошадки во мне только будят страсть.

Глава 11.3

«Ты мне желанна» - эти слова не выходили у Алены из головы.
– Так все же можно исправить! Сделаю так, чтобы не была желанной!».

Когда пришел Саид поинтересоваться, что нужно дорогой гостье, как он со скрытой издевкой называл Алену, она сказала, что соскучилась по жевательной резинке и ей нужны и морозная свежесть, и арбуз, и вишня, и яблоко.

Невообразимо легко заполучив такую красавицу, этот «приспешник дьявола» очень обрадовался. Весьма хорошие деньги пришли к нему сами и хозяину угодил. Однако сейчас он уже не был так оптимистично настроен, подозревая, что с этой русской придется хлебнуть немало неприятностей. Вспомнилась поговорка «Во всякой красоте есть изъян». Вот ведь красавица, а строптивая, глаз да глаз нужен.

После того, как Алена заявила, что лучше умрет, чем будет жить в гареме, из комнаты убрали все, что могло бы причинить вред. И даже еду ей подавали в пластиковых тарелках и с такими же приборами.

Поэтому ее совершенно невинная просьба принести жвачку, была встречена с опаской. А вдруг она захочет наглотаться этой резины и умереть от заворота кишок?!

– Имей в виду, что если вздумаешь их все проглотить, умереть тебе никто не даст. У нас медицина хорошо развита. Операцию быстро сделают. Так что на всякий случай я буду заходить через каждый час, и будешь мне отдавать то, что от них останется.