Алена изобразила на лице крайнюю степень покладистости и приняла условия Саида.

. Получив желаемое, она запихнула целую пачку в рот и принялась старательно разжевывать резинку до образования мягкой липучей массы. Затем, отделяя небольшие кусочки, начала их тщательно втирать в волосы. Когда и морозная свежесть, и дыня, и вишня, и яблоко оказались пережеванными, голова ее по устрашающему эффекту могла соперничать с головой Медузы Горгоны, у которой вместо волос вставали в стойку змеи.

Зайдя через час, Саид проклял тот день, когда впервые стал на преступный путь. Красавица превратилась в чудовище. Со жвачкой не сможет справиться ни один парикмахер. Только состригать! И что дальше?! В гареме никогда не было стриженых наложниц. Хозяин велит его выпороть, и это еще малое наказание за такую непростительную глупость. Но кто мог подумать, что девушка, имеющая такие роскошные волосы, решится их уничтожить.

О, Аллах! Почему ее не перекупил кто-то другой?! Что теперь делать с этой сумасшедшей? Остричь и доложить Хозяину, или доложить и ждать указаний. Но тот нахватался европейских привычек и считает, что не нужен работник, который не умеет принимать самостоятельные решения. А если это решение не понравится хозяину, значит, сотрудник не умеет принимать правильные решения. И опять –таки, зачем он тогда нужен.

??????????????????????????

Глава 12

Терзания Саида разрешились сами собой: хозяин решил нанести еще один незапланированный визит. Мысли об этой недотроге не давали ему спокойно спать. Он почувствовал в ней дух непокорности, мятежности. И это безумно будоражило, заставляло раздуваться ноздри, как у хищного зверя при виде крови.

Он уважал свою мать, ценил первую жену, с которой связал себя узами брака еще в молодости. Она родила ему двух сыновей. Остальные женщины были его любимыми игрушками, необходимым атрибутом успешного, богатого человека. Попадая разными путями к нему, они быстро адаптировались, и даже самые дерзкие, посидев в одиночестве и взаперти дня три – четыре, принимали реальность и вливались в его женский муравейник. А там уж все наперебой стремились услужить ему. Конечно, приятно.

Но эта девушка – что-то особое. За неделю заточения она не смирилась, хотя ей не оставили ни малейшей надежды. Ей сказали, что родственники убеждены, что она останется в Тунисе из-за предложенного выгодного контракта. Эту новость Саид и сообщил ей вчера. А она только сверкнула глазищами и все.

Нужно потихоньку строптивицу приручать, как дикое животное, чтобы она привыкала к его присутствию, осознала, наконец, что другого варианта, кроме его постели нет.

Насиловать ее в прямом смысле слова он не собирался, это недостойно мужчины. Для него было важно, чтобы в ее глазах, пусть и прикрытая покровом негодования или бешенства сверкала страсть. И пусть она хоть тысячу раз говорит: «Нет!», главное, чтобы тело сказало «Да!» Уж признаки желания близости он безошибочно определил бы. Иначе он мог засомневаться в своей способности разжигать огонь любви в женщинах. И вообще – насильники – это те, которые хватают в темных переулках и бесчестят женщин. А он, может, женится на ней.

Сейчас он опять будет ласкать ее, целовать, провоцировать на появление пусть и негативных эмоций, а уж эти эмоции постепенно направятся в нужное русло. Страсть заразительна. А он страстно желает ее! Значит...

Улыбаясь собственным мыслям, он распахнул дверь и чуть не закрыл ее обратно, подумав, что приснился дурной сон.

Вчерашняя красавица выглядела как оживший кошмар. Ее прекрасные волосы, ассоциировавшиеся у него с роскошной гривой породистой лошади, теперь представляли собой жуткие, топорщащиеся лохмы. Не веря своим глазам, он подошел к девушке и брезгливо прикоснулся к ее шевелюре. Чудесные локоны были намертво склеены. И мысли о том, как сладостно было бы зарыться лицом в шелк ее волос, перебирать одну за другой упругие пряди, можно было выбросить из головы.

В гневе он позвал Саида и потребовал объяснений, которых тот по понятным причинам дать не мог.

– Раньше я приказал бы тебя выпороть за порчу имущества. Но мы живем в цивилизованном мире, поэтому я налагаю на тебя штраф – в размере двух месячных зарплат.

Алена внутренне сжалась. Судя по тому, что Саид понесет наказание за несохранение имущества, даже по неосторожности, то ей будет вменено в вину конкретное умышленное причинение вреда. И нужно быть готовой ко всему. Но судя по брезгливому выражению на лице мужчины, сегодня он не будет домогаться ее.

– Ты испортила дорогую мне вещь. Я не оставлю этот проступок безнаказанным.

– Вы не имеете права называть мои волосы своей вещью. Почему вы не хотите отпустить меня? Я живая женщина, самодостаточная, личность, в конце концов, а вы хотите сделать из меня секс - игрушку? Я люблю жизнь! Настоящую, а не вашу эту – рахат- лукум – пахлава – халва! Я не буду жить в клетке! И я люблю другого мужчину, и так будет всегда! И даже если вы силой возьмете меня, я буду думать только о нем! – Алена уже не сдерживалась. Она кричала, в гневе сжав кулаки, и слезы ручьем лились из ее глаз.

Не нужно было владеть искусством чтения мыслей, чтобы по сузившимся глазам Махмуда и раздувающимся ноздрям не понять: он взбешен.

– Остригите ее наголо, - сухо бросив Саиду и резко развернувшись, он собирался удалиться. И вдруг остановился. Торжествующая улыбка, больше похожая на оскал, появилась на его лице.

– А ты говорила, что тебе не по нраву жизнь восточной женщины! – вкрадчиво произнес он.
– Сама себе противоречишь. Не будешь же ходить лысая?!Теперь ты добровольно будешь вынуждена надеть хиджаб. С тобой пообщаешься и Хайяма переплюнешь. Послушай, как звучит: вынужденная добровольность!