«Ты не поел», — возражаю я.

«Я поем».

«Когда?»

«Когда мы дойдём до моей спальни».

«Стоит ли мне собрать для тебя тарелку?»

«У меня разгорелся аппетит, но не к еде».

Я давлюсь водой и так сильно закашливаюсь, что чуть не выплевываю лёгкое.

— Ты в порядке, пикколо серпенс? — Фибус стучит меня по спине.

Я хватаю его бокал с вином, так как мой уже пуст, и залпом выпиваю его.

«Мы собираемся не на войну, птичка, а всего лишь в мою спальню».

Я это знаю, и всё же мне кажется, что это одно и то же.

Лоркан вздыхает. Я не знаю, сделал ли он это вслух или в моей голове, но этот вздох такой глубокий, что его дыхание как будто обдаёт мою покрасневшую кожу.

«Идём. Я отведу тебя в твою комнату, а затем пойду к себе».

Мой пульс пропускает один удар из-за того, что он предоставил мне выход из ситуации, и, хотя моя кожа всё ещё горит, я бросаю взгляд на свои ключицы и замечаю, что красные пятна уже начали исчезать.

— Фибс, где находится твоя комната?

— Моя комната? Разве тебе не хочется узнать, где…

Я шлепаю его по руке до того, как он успевает закончить своё предложение.

— Я хочу знать, в какую дверь мне постучаться, когда я закончу общаться со своим отцом.

— Кахол вернулся? — спрашивает Ифа.

— О, да.

Фибус наполняет бокал, который я ставлю на стол.

— И у него очень «весёлое» настроение.

— Для него большая честь, что его дочь соединилась с…

— Это сарказм, Ифа, — я, наконец, встаю с лавки. — Мой отец в плохом настроении. Пусть Фибус тебе расскажет, ведь он так любит сплетничать.

— Это клевета! — восклицает Фибус, что заставляет меня улыбнуться; впервые за всё время. — Но она права. Я живу ради сплетен.

После того, как Фибус объясняет, где он ночует, я целую его в щёку, желаю Ифе спокойной ночи, после чего обхожу столы и следую в сторону дверного проёма, где меня ждет Лоркан, спокойный и уверенный. Очертания его тела теперь очень чёткие.

Кровь под моей кожей начинает бежать быстрее, когда я прохожу мимо него и выхожу в коридор. И почему я чувствую себя так неловко, как будто у нас недавно был секс? Моя одежда даже не помята, а макияж не смазан. Лор следует за мной в тишине, которая мне не то, чтобы некомфортна, но она немного нервирует.

Мы никого не встречаем по пути к моей закрытой двери, рядом с которой мы недавно стояли лицом к лицу. Но в отличие от прошлого раза, сейчас мы не обмениваемся игривыми репликами. Или улыбками. Мы оба замираем, как лес перед грозой, только вот гроза, которую наслал на Люс Лор, уже закончилась, а воздух между нами трещит так, словно всё ещё только начинается.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, словно я загоняю тебя в угол, Фэллон.

Черты его лица как будто горят в темноте — его яркие радужки похожи на молнии, кожа светится как луна, а губы блестят, словно он только что их облизал.

Я делаю шаг вперёд, и носки моих туфель теперь касаются его начищенных сапог.

— А если это я буду загонять тебя в угол, Морргот?

Мой пульс стучит о кожу, о барабанные перепонки, о кости.

— Что ты на это скажешь?

Его тени обволакивают меня и притягивают совсем близко к нему.

— Я в ужасе.

И хотя в данный момент моё тело находится в высшей точке напряжения, моя рука тверда, как и ноги. Я поднимаю руку к его шее, встаю на носочки и целую его в улыбающиеся губы.

Запах ветра и ночи усиливается, окутывая его и меня, и, наконец, все мои лёгкие оказываются заполнены Лорканом Рибавом так, что кислород больше не способен туда проникнуть. Но я никак не могу оторвать свои губы и тело от него. Я нырнула с головой в темноту и быстро тону. Мой пульс учащается, рёбра сжимаются, а желудок переворачивается.

Лор накрывает мою щёку одной рукой, а другую кладёт мне на поясницу и стирает те несколько частичек воздуха, оставшиеся между нами.

Неужели я думала, что смогу противостоять этой… этой магии? И почему я вообще пыталась это делать? Иногда меня поражает собственное упорство.