Возможно, если бы на её месте был кто-то другой, ничего не знавший о фейри, он бы боролся с их идеологией. Фрейя приняла их вид, их истории и их магию.

Всегда был шанс, что она проснётся после всего этого, и Эстер окажется в постели рядом с ней. Всё это могло быть чем-то вроде лихорадочного сна или ночи после отвратительной еды из протухшей рыбы.

Однако этот мир был слишком реален. И когда она открыла дверь в Летний Двор, у неё возникло странное ощущение трансформации. Это было совершенно неправильное чувство, учитывая, что дверь была намного меньше, чем Фрейя. Но это было самое подходящее описание ощущения, охватившего её тело и заставившего её измениться.

На глазах Фрейи дерево стремительно росло. Эрроу менялся с той же скоростью, а дверь становилась всё больше, под стать дереву. Внезапно до неё дошло, что перспектива на самом деле обратная. Дерево ничуть не увеличилось.

Это она становилась меньше.

Когда процесс трансформации остановился, Фрейя оказалась у подножия каменной лестницы, вросшей в огромное дерево, и смотрела на только что открывшуюся дверь. Из проёма струился свет. Тёплый, будто хранящий в себе отголоски лета. Ей казалось, что она чувствует этот зной своей кожей.

Как же она скучала по лету! Скучала по этим запахам, когда растения со всех сторон словно бы зовут к себе: «Выходите! Полежите на травке, погрейтесь на солнышке!» Время расти.

Эрроу вскинул нос и глубоко вдохнул.

— Ах, Летний Двор. В это время года там замечательно.

— Разве там не круглый год замечательно? Место, где всегда солнечно, звучит как идеальное место для жизни, — Фрейя начала подниматься по ступенькам к двери.

— Ты права. У эльфов всегда лето, — он фыркнул. — Всё лучшее у эльфов.

Фрейя предположила, что вскоре поймёт, почему гоблин так думает. Вместе они подошли к дверному проёму и заглянули внутрь.

Перед ней предстала оранжерея с бело-серым мраморным бассейном в центре. Поверх лазурно-голубой воды плавали белые и розовые лилии. По обе стороны от водоёма росли ряды всевозможных овощей, их листья были такого яркого зелёного цвета, что казались ненастоящими. Стеклянные стены изящной аркой сходились над её головой. Всё это место было совершенно до мелочей и прямо-таки кричало о роскоши.

Тонкие живые изгороди обрамляли выход из оранжереи, каждый куст аккуратно подстрижен в разных формах: один был в виде дельфина, другой представлял собой единорога. Рядом Фрейя заметила нескольких выдр, резвящихся друг с другом. Детализация фигур, вырезанных из кустарников и низких деревьев, поражала воображение. Фрейя никогда не видела ничего подобного.

— Невероятно, — пробормотала она. — Ты такое видел?

— За пределами оранжереи ещё хуже, — проворчал Эрроу, петляя между кустами. — Это самый безопасный вход в Летний Двор. Большинство ведут сразу во дворец или, как минимум, во внутренний дворик.

Что ж, она была рада, что они решили пойти этим путём. По крайней мере, оранжерея — это не так страшно, как дворец.

Фрейю обдало потоком горячего воздуха, и её волосы взлетели. Кожа стала влажной, как и одежда из тонкого кружева на ней. К тому моменту, как они добрались до выхода из оранжереи, её платье прилипло к телу, как мокрая тряпка.

Взявшись за стеклянную ручку двери, Фрейя остановилась.

— В этом нет ничего страшного? Они же там наверняка все… высокородные.

Эрроу окинул её взглядом сверху вниз и вздохнул.

— Надо будет придумать хорошее оправдание.

Разумеется. С тяжёлым вздохом она толкнула дверь.

Сады продолжались и за пределами оранжереи, простираясь вплоть до полей с дикими растениями. Широкие пальмы, ветви которых располагались на высоте роста десятерых мужчин, создавали навес над головой. Цветущая зелень заполняла каждый уголок, куда только мог упасть взгляд Фрейи, кроме узкой каменной дорожки, которая вела к небольшой зоне отдыха с коваными скамеечками, а затем исчезала за клумбой.

Всё вокруг было таким зелёным. И воздух тёплым-претёплым. Птицы пели над головой, и Фрейя могла поклясться, что неподалёку послышались визги обезьяны, которые до этого Фрейя слышала всего один раз в бродячем цирке.

В её юбку вцепились зубы и дёрнули в сторону. Фрейе хватило выдержки не закричать, а нырнуть в кусты вместе с Эрроу, когда двое незнакомцев появились в их поле зрения.

Они были выше большинства смертных, даже выше её отца. Каждое движение их стройных тел под шёлковой тканью, которая больше показывала, чем скрывала, было полно изящества. Их лица скрывали искусно разрисованные маски. Одна выглядела как крылья бабочки, другая — как волна.