Глупо снимать квартиру на месяц, когда за неё ещё и требуют внести залог. Потом я уеду, и не факт, что мне вернут эти деньги. Могут предъявить, что обманула, съехала слишком быстро, попортила матрас, разбила вазу. Да легко хозяева находят к чему придраться. Зато здесь, в квартире, есть кровать и место, где можно готовиться к сессии. Мне большего пока не надо, а потом я уеду.

Боже, как же я хочу уехать.

Маринка суетится, медленно двигаясь по кухне. Она ещё набрала вес и стала более неповоротливой. Стремится догнать своего бойфренда по цифрам на весах?

Жизни я её учить не собираюсь, мне бы свою прожить, но так и хочется хорошенько её встряхнуть и надавать по щекам. Когда мы жили вместе, она работала, делала маникюр то на дому, то в салоне снимала место, потом пошла учиться на бровиста. Судя по тому, что я застала её дома в двенадцать дня в последние дни декабря, когда у мастеров красоты всё расписано по минутам, с работой дела у неё не очень.

— Вы с Русом вместе сейчас живете? — спрашиваю осторожно.

Её парень ужасен не только внешне, он ещё и моральный урод. Как-то я застала его в своей комнате. Что он там искал, понятия не имею. Но тогда пришлось выставить условие, чтобы он здесь не появлялся. Теперь у меня нет таких возможностей качать права.

Маринка оплачивает квартиру сама, когда я ей позвонила, сразу предложила пожить. Деньги брать отказалась, попросила лишь купить продукты. Я заказала доставку. Скоро должны привезти.

— Да, он перебрался ко мне почти сразу, как ты уехала. Предложение сделал, — огорошивает меня соседка, довольно улыбаясь. — Я согласилась.

— Не сомневаюсь. Покажешь кольцо?

— Кольца нет, — выпаливает беззаботно, отворачивается к мойке, куда просто сваливает грязную посуду, не собираясь её мыть. И правда, зачем? — Мы так, на словах. Потом, сказал, подарит. На Новый год. Как деньги будут.

Около холодильника пробегает что-то маленькое и чёрное. Когда дом успел превратиться в такой свинарник? В этом виновато моё отсутствие, или он всегда такой был, и я просто не замечала?

Сглотнув, встаю на ноги.

— Ясно. Слушай, Марин, я устала, пойду выпью обезболивающего и посплю.

— А как же чай?

— Что-то расхотелось. Курьер скоро подъедет, встретишь его?

— Ага. Там оплачено?

— Да.

Делаю шаг за порог, и Маринку прорывает:

— А что с тобой случилось? — впившись в меня любопытным взглядом, сверлит им шейный воротник.

До этого вообще ни одного вопроса не задала.

Рука сама поднимается к горлу.

— Поскользнулась и потянула мышцы, — откровенничать с ней не собираюсь, тем более она рот на замке держать не умеет, всё сливает своему жирному кабану.

— Ага, рассказывай. Гололёда не было уже три недели. Это тебя твой мажорчик-ёбырь так? Расплата за богатую жизнь настала? — криво усмехается.

— Мой хотя бы деньги мне давал, — произношу, стреляя взглядом в её синяки. — А твой тебя просто так и трахает, и бьёт. Я спать, Марин. Гостить долго не планирую.

— Я тебя не выгоняю, ты чего… Просто ты так внезапно уехала и так же резко вернулась. Я же ничего не знаю, что у тебя в жизни происходит. Ты ничем не делишься. Я считала нас подругами! Я тебе обязана, ты на курсы меня пихнула, я теперь вообще почти не отдыхаю. Скоро с Русом поженимся, нормальную квартиру снимем, дитёнка родим… — бормочет Маринка, надувая губы.

— Конечно. Всё так и будет, — успокаиваю её, игнорируя слова о дружбе.

Друзей у меня нет. Не умею я дружить.

В комнате меняю постельное белье на свежее, привезённое с собой, и выпиваю сразу две таблетки обезболивающего. Плотно закрываю дверь. Замок на ней оказывается сорван и не работает, щеколды тоже нет. Займусь этим завтра. Руслан сегодня на сутках, дома не появится, а я смогу выспаться.

Отключаю телефон и проваливаюсь в сон.

Меня будит непрерывная трель звонка. Я успела забыть, насколько этот трезвон ужасен. Кто-то беспощадно давит на кнопку, не прерывая звук.

В коридоре слышится возня и ругань соседки. Шлёпая по полу резиновыми тапками, спешит открыть.

За окном опять темно. Посмотрев на часы, понимаю, что проспала пять часов подряд, и, если бы не звонок, могла спать и дальше.

Очень хочется пить и затекла шея.

Сажусь под скрип пружин и, заведя руки за голову, пытаюсь расстегнуть корсет. Посижу без него немного, проветрив вспотевшее место сзади, и опять надену.

Вздрагиваю от скрипа двери. Натыкаюсь взглядом на чёрные кроссовки вместо тапок Маринки, на длинные мужские ноги, упакованные в потёртые джинсы. Поднимаю глаза выше: чёрная расстегнутая куртка и тёмно-серая футболка, на которой красуется несколько декоративных порезов.

Сердце ускоряется. Задерживаю дыхание.

Мирон мрачно окидывает взглядом комнату, кривя губы в гримасе отвращения. Останавливает глаза на мне и уверенно шагает внутрь, с хлопком закрывая дверь перед носом любопытной Маринки.