Шрифт:
Ерзаю, устраиваясь поудобнее, на высоком барном табурете это не так просто сделать.
— Сейчас? — Гейден слизывает с губ соус и опускает вилку. — Или подождешь до вечера?
Перед ним контейнер с традиционным английским завтраком, на доске оставшиеся бутерброды с рыбой, в высоком бокале налита вода, рядом несколько драже витаминов. Так сразу и не скажешь по Мирону, что он за здоровый образ жизни.
— А что будет вечером? — Чуть подаюсь вперед, подпирая ладонью щеку.
Любуюсь сонным взлохмаченным Мироном, его мокрые волосы после душа торчат в разные стороны. Из одежды на нем только низко сидящие серые спортивные штаны, и мой взгляд то и дело сползает по его голым плечам, ключицам, путается в темной дорожке волос на животе и скользит по подрагивающим мыщцам пресса. Мирон Гейден сексуален, даже когда перепачкан яичницей. Не это ли абсолютная любовь?
— Секс, — отвечает Мирон.
Его зрачки расширяются. Глаза опускаются на мою грудь. Я без белья, в одной широкой футболке — его футболке. И он знает, что, кроме микроскопических трусиков, на мне ничего больше нет.
— На ужин?
— На полдник. Так что за игра?
Я радуюсь, что мне удалось завладеть его вниманием. На его телефон продолжают сыпаться уведомления, но теперь он полностью принадлежит мне. Смотрит неотрывно, кожу покалывает. Чувствую удовлетворение.
— Правда или действие, слышал про такую? Я задаю тебе вопрос, ты выбираешь что-то одно. Если правда, то должен ответить только ее, если действие, то должен выполнить, что я захочу. И так же это работает в обратную сторону. Если не хочешь что-то делать или отвечать — пьешь.
— Текилу? — усмехается Мирон, приподнимая уголки губ. — Сейчас восемь утра, НеАнгел. Отличная игра. Мне нравится.
— Я не пью крепкий алкоголь, — сразу сдаю назад. — Можно пить кофе, например.
— Почему не пьешь?
— Этот вопрос в рамках игры?
— Если я хочу что-то спросить, я это делаю, Ангелина, — посерьезнев, обрубает Гейден. — И тебе советую делать так же. И без всяких игр. Ты хочешь меня о чем-то спросить? Или хочешь сама мне что-то рассказать? — давит интонацией.
Отвожу взгляд, упираясь им в деревянную столешницу. Вот он, отличный шанс рассказать ему про Москву. Подвернулся даже раньше чем, я планировала. Вроде и момент подходящий, но у нас такое классное вышло утро, что портить его совсем не хочется.
— Ну ты и зануда, Гейден, — бормочу обиженно.
Мирон возводит глаза к потолку.
— Я в такие штуки лет с пятнадцати не играл. Окей. Правда или действие, НеАнгел?
— Правда.
— Сними футболку.
Таращусь на его самодовольное лицо с хитрым оскалом.
— Я сказала — правда!
— Не расслышал. Но футболку все равно сними.
Отщипнув виноградинку, лежащую в фруктовой вазе на столе, запускаю ее в Мира. Он либо суперчеловек, либо на это и рассчитывал, потому что ловит ее ртом и довольно улыбается. А потом делает рывок. С визгом спрыгиваю со стула и пытаюсь бежать.
Сильные руки перехватывают поперек талии, тормозя движение. Заливисто визжу и брыкаюсь, когда Мирон сваливает меня на диван и пытается вытряхнуть из футболки.
— Отпусти… — умоляю.
— Хера с два. Ты не выполнила мое желание. У нас санкции.
— Дурак… — смеюсь, пытаясь спасти свои ребра от пытки.
В теле взрываются фейерверки эндорфинов. Я как никогда счастлива. Меня буквально подбрасывает вверх на эмоциях и чувствах. Голова кружится, в животе сладко замирает и в глазах слезится.
Невероятно.
Ловлю зубами нижнюю губу Гейдена и тяну на себя. Он толкается в мой рот. Жадно и страстно целует. Его руки давно забрались под футболку, гладят и ласкают кожу.
Обвиваю шею Мирона руками, забрасываю ногу на его бедро и, чуть отсранившись, поддавшись переполняющему меня чувству и остроте момента, шепчу:
— Люблю тебя… — и замираю, готовая разбиться на тысячу осколков.
Мои слова остаются без ответа. Они тонут в мелодичной трели дверного звонка, и, кажется, Мирон их вообще не слышит. Плечи его немного напрягаются. Вдруг веет холодом, и он словно отдаляется. Вот рядом вроде, обнимает меня, только недавно целовал, а уже не здесь…
Звонок повторяется. Мирон, повернув голову, пристально смотрит в сторону прихожей.
— Надо открыть. — Мягко высвобождается из моих рук и уходит.
Глава 29
«Люблю тебя».
«Люблю тебя».
«Люблю тебя».
Какая же я идиотка.
Психованно отшвыриваю подальше от себя белую толстовку, в которой никак уже пару минут не могу вывернуть рукава.
Опускаюсь на незаправленную, помятую постель и прячу лицо в ладонях. Слез нет. Есть какое-то омертвляющее чувство пустоты внутри. Словно все, что горело и полыхало во мне ярким огнем еще двадцать минут назад, потухло. Хочется исчезнуть из этой квартиры, из этого города и из жизни Мирона. Зачем я здесь? Видимо, все, что мне виделось и казалось: какие-то намеки, случайно оброненные фразы, касания, — все выдумка.