На секунду мне кажется знакомой эта машина. Будто я уже видела её где-то раньше. Отгоняю от себя навязчивые тревожные мысли.

— Прошу. Карета подана. Ты сегодня выглядишь по-королевски, Ангелина. Очень красивая.

— Это не моя заслуга. Попался хороший визажист, — пытаюсь отшутиться и расслабиться.

Этот день и так испорчен. Может, неплохое кино сможет его спасти?

На фильме сосредоточиться не получается. Пока голубые инопланетные мутанты мечутся по экрану, спасая свою планету, семью и отношения, а Ярослав шуршит ведром сладкого попкорна, мои мысли снова и снова возвращаются к Мирону.

Гейдену точно всё равно.

Он никогда не делится своими игрушками. А я была для него чем-то именно таким. Сначала неудачной покупкой, затем девушкой друга, удобной ширмой и добычей, за которой хотелось погоняться. В последствии я стала гоночным трофеем. Наши отношения никогда нельзя было назвать нормальными. Мы сразу начали не с того, с чего начинают обычные пары. Наше знакомство сложно назвать повседневным или скучным.

Этим поцелуем с Ярославом я убила двух зайцев. Поняла, как сильно встряла в Мирона и как мне сложно вытравить его из своего сердца, сравнив с другим, и убедилась, насколько ему плевать.

Он просто свалил! Прошёл мимо, надеюсь, поехал прямо в пекло к чёрту!

А ещё я понимаю: это всё, конец. Наш с Мироном конец. Нас даже не было, но я ощущаю пустоту и ноющую боль от осознания: после того, что я сделала, он никогда больше даже не взглянет на меня. Почему-то в этом особенно уверена сейчас.

Помню, как он садился в машину, раздражённо хлопнув дверью. Этот звук гремит в барабанных перепонках даже сейчас.

Злое, белое, будто полотно, лицо с чёрными блестящими глазами.

Может, это и к лучшему. Я уеду в скором времени. Через три недели. И начну всё с чистого листа. Если понравится в Москве и получится вытянуть их программу, буду просить о переводе. О деньгах стараюсь не думать. Сразу впадаю в лёгкую панику.

Вся моя жизнь завязана на деньгах. Я зависима от суммы на карточке и в тайниках.

Надо от этого уходить. Вырваться. Начать всё с чистого листа.

Ярослав сжимает мою руку, поглаживая ладонь. Нежно и как-то невесомо. Щекотно. Хочется отнять руку и обтереть её о джинсы. Или зажмуриться.

Вместо этого я поворачиваю голову, отводя взгляд от экрана, всё равно не улавливаю сути, витая в своих мыслях, и смотрю на парня.

— Хочешь? — Ярослав трясёт ведром с попкорном, беззвучно шевеля губами.

Я хочу домой.

Зачерпываю горсть липкой воздушной кукурузы и отправляю в рот. Не чувствую вкуса.

Спустя пару часов, выбравшись из душного такси, вдыхаю полной грудью свежий морозный воздух. Щёки тут же начинает пощипывать. Пока мы с Ярославом были в кино, стемнело и заметно похолодало. Моему спутнику кто-то позвонил, и я с облегчением — кажется, мне не удалось его скрыть — увильнула от продолжения вечера.

Вскинув голову, смотрю на тёмные окна квартиры. Там меня ждёт ржавая ванна с потемневшей плиткой. Скудный душ и твёрдый скрипучий диван. Нужно надеть на шею воротник перед сном и подготовиться к предстоящему зачёту. Соседки нет дома, хоть какой-то свет в конце туннеля этого ужасного, насыщенного событиями дня

Делаю шаг к крыльцу и вздрагиваю. Мне кажется, я схожу с ума, или это правда Мирон Гейден только что выбрался из своего «порше», стоящего прямо напротив моего подъезда. Мирон около моего дома? Мне даже приходится оглянуться, чтобы убедиться, туда ли я приехала.

Ждал всё это время меня?

Из его рта вырывается облако пара, а до моих подзамёрзших ушей долетает сбивающий с ног вопрос:

— Понравилось с другим?

Я вскипаю в момент!

— Очень, — говорю громко. — Спасибо, что лишил меня девственности. В этот раз было совсем не больно.

14.1

В этот момент, уставшая, измотанная длинным днём и собственными мыслями, я хочу уколоть Мирона. Сделать побольнее словами, хоть как-то пробиться через его броню надменности, холодности, безразличия. И, кажется, мне это удаётся.

Лицо Мирона заостряется, мрачнеет. Кадык дёргается, как и подёргиваются желваки на челюсти, так сильно он её сжимает. Ему явно не нравится то, что он слышит, но он быстро берёт себя в руки.

Чёртов засранец с ограниченным эмоциональным диапазоном.

— Да ну? И как это было? — растянув губы в знакомой мрачной улыбке, интересуется парень, продолжая надвигаться.

Он явился предъявить мне за поцелуй с другим? Я тоже могу кое-что ему сказать.

Мирон делает шаг ко мне, а я, наоборот, хочу сделать назад. Трушу.