— Нет! — возражаю я громко. И не потому, что не смогу обойтись без машины. Смогу! Есть такси, наконец. Просто… Ведь это «букашка». И я не могу её бросить одну!

— Настя, не волнуйтесь, поломка не слишком серьёзная, — успокаивает Виктор.

Но я не могу успокоиться! Уже не могу…

Всё сломалось. Моя жизнь разлетелась на множество мелких осколков, как тарелка Ильи. А теперь ещё это вдобавок…

Я щурюсь, стараясь не плакать. Не плакать! Но эти позорные слёзы уже напирают, текут по щекам. И буря эмоций, которые я так усердно держала внутри, вдруг лавиной несётся наружу.

— Ну, почему? — всхлипнув, я закрываю лицо. Будто и впрямь кто-то умер!

Я плачу так горько, по-детски. Стыжусь этих слёз. Пытаюсь укрыться, уйти от назойливых глаз человека, стоящего рядом со мной.

— Всё поправимо, — произносит он мягко.

Но мне так не кажется! Что-то можно исправить. А что-то — уже никогда…

— Кхы! Кхы! Кхы! — рыдаю взахлёб, скомкав пальцами мякиш салфетки.

Эта поломка — вершина! Кульминация всех моих бед. Кому я попала в немилость? За что меня так…

Сквозь слёзы уже не могу различить шевеление. Мне плевать, что он видит! Плевать, как я выгляжу в данный момент. Мне так больно! Вся жизнь под откос!

Вдруг, вырывая меня из потока мучений, чьи-то руки хватают с обеих сторон. Задыхаюсь. Мычу. Когда в рот мой впиваются губы. Сухие, горячие, властные, они накрывают мои.

Это даже не поцелуй, а «автограф»! Какой-то засос, ненасытный и яростный. Я ощущаю, как влажный язык раздвигает мой наглухо сомкнутый рот. И мычу что есть сил! И в отчаянии дёргаюсь, пытаясь его оттолкнуть.

Но Виктор силён. Он вцепился в меня мёртвой хваткой. Держит руками лицо, прижимается, пробует…

— Ммммм, — исторгаю последний, измученный стон.

Когда он меня выпускает, когда губы его с громким чмоком бросают меня целовать, я дышу, как утопленник. Просто не в силах поверить, что он это сделал!

Он до сих пор ещё держит меня, когда я влепляю пощёчину. Звонкую, хлёсткую! Как мне кажется, сильную. Но его голова неподвижна. Он продолжает смотреть на меня сверху вниз. Выпрямляется.

— Ой, — восклицаю я, трогая губы. Они чуть зудят от щетины, одновременно колкой и мягкой.

— Прости…те, — отзывается Виктор, прячет руки в карманы, отходит.

Я слышу его продолжительный вздох. Сама же едва умудряюсь дышать! Сердце бьётся как азбука Морзе: «три коротких, два длинных…». По спине льётся струйками пот.

«Боже, какое бесстыдство», — прихожу я в себя.

— Прошу вернуть мне ключи от машины, — говорю, не узнавая свой собственный голос.

Вскинув голову, Виктор стоит в ареоле наружного света. На фоне окна он невидим, а я… Могу лишь представить себе, как я выгляжу в данный момент! Губы распухли, глаза покраснели, макияж, им размазанный, всюду, где быть не должно. Лицо, как с картины Ван Гога.

— Настя, я извиняюсь, — говорит виновато, — Я просто хотел вас утешить…

— Хотели утешить? — взрываюсь я криком, — Хороший предлог!

И, протянув ему руку, стою. Ожидаю, пока он отдаст мне ключи. Сейчас же звоню в другой сервис, и везу свою ласточку к ним. Не останусь здесь ни на минуту!

— Настя, ну это смешно. Я готов починить без оплаты, в счёт этой провинности…

— Нет! — я машу головой, вытираю помаду.

Он хмыкает:

— Вы ведёте себя, как ребёнок.

Задохнувшись, беру свою сумочку.

— Настя, — с мольбой просит Виктор.

Его тон виноватый. Хотя… Он уже получил по лицу. Боже! Я в жизни не била никого. Даже детей своих только трепала шутливо «по шёрстке». А тут… по лицу!

В какой-то момент я хочу извиниться. Но беру себя в руки. Ведь он заслужил? Кто просил его лезть? Ко мне в рот… языком!

— Я ухожу немедленно, — сообщаю гнусавым, осипшим от плача и ярости тоном.

Пытаюсь протиснуться к двери, но он не даёт.

— Настя, — говорит моё имя так, будто конфету кусает.

Я отвожу взгляд. Только что он меня целовал! Вдруг у него на уме что-то большее?

— Прошу вас, останьтесь, — не унимается Виктор, — Позвольте загладить вину! Я совсем не хотел вас обидеть.

Я молчу, размышляя. Совсем не хотел? Или всё же хотел… не совсем.

— Хорошо, — говорю я бесстрастно, серьёзно и взвешенно, — Я надеюсь, ваш сервис стоит испытанных мной неудобств.

Уже в такси меня одолевают сомнения. Верно ли я поступила? Оставила номер ему. Но… Боже мой! Как я устала! И ехать куда-то, на что-то надеяться, ждать. Пусть так! Пусть починит. А после я просто забуду о нём. Навсегда.