Илья, обхватив мою талию, грубо бросает ему:

— Отвали!

Я отбиваюсь, пытаюсь его оторвать. Но он точно прирос ко мне намертво.

— Настя, если он вас обижает…, - слышу я.

Но его прерывает раскатистый голос Ильи:

— Как, ты ещё здесь? — удивляется он.

И, держа меня, делает выпад. Я смотрю на мужчину, который теперь ещё краше, на фоне попытки меня защитить.

— Я не с тобой говорю, — отзывается он, сохраняя дистанцию.

— А я с тобой! — отвечает Илья, — Тебе что надо от моей жены?

Я, наконец, вырываюсь. И оскорблённая этим позором, поправляю футболку с ярко-розовой надписью «Love».

— Я хочу убедиться, что ей ничего не грозит, — произносит мой рыцарь, с бесстрашием, свойственным юноше.

Илья, услыхав в его голосе явный подтекст, свирепеет. Как глупый юнец, нарываясь на драку.

— Ей ничего, а тебе…, - цедит он, и становится вровень с врагом. Нос к носу, впритык.

— Тихо, мальчики! — просит их Машка. Но подойти не решается, только стоит, глядя на двух озверевших самцов.

Я про себя усмехаюсь: «Тоже мне, альфа!».

— Слышь, отвали по-хорошему? — советует муж.

Но противник не из пугливых:

— Не то что? — усмехается он.

Очевидно, теперь этот спор — дело принципа. Между тем, как предмет их брутального спора стоит позади и не может найти свою сумочку…

— Маш, ты не видела мой телефон? — бормочу я подруге. Но та увлечённо следит за «игрой».

— Хочешь узнать? — продолжает мой муж.

— Ну, допустим! — отвечает его конкурент. Кто бы мог думать, что здесь, в этом приторном клубе, я встречу кого-то постарше себя…

В поле зрения вклинился третий участник «боёв». На нём униформа и рация. Надо же! Как в фильме, ей Богу!

— Проблемы? — интересуется он у сцепившихся взглядами взрослых мужчин.

Они расступаются нехотя. А мне так смешно! И я зажимаю ладонями рот.

— У нас всё нормально, — отвечает супруг. Хотя, нет! Сегодня он мне не супруг. В этот вечер я — абсолютно свободная женщина.

Когда охранник уходит, он снова берёт меня под руку. Я, отыскав наконец свою сумочку, грубо толкаю его.

— Настя, поедем домой, — шепчет он.

— Тебе надо, ты и езжай! — отвечаю с достоинством истинной леди. И пытаюсь опять оседлать барный стул. Это непросто. И, бросив затею, остаюсь элегантно стоять рядом с ним.

— Не вынуждай меня применять силу, — цедит он жестко, и ставит свои две руки с обеих сторон от меня. Словно пытается загородить от того человека, который за ним наблюдает. А он наблюдает! Этот… как его там? Эраст? Или, может быть, Эдик? Как же стыдно, что я не запомнила имени!

— Ссилу, — повторяю я эхом. В этот момент мне и правда становится не по себе. Он намерен устроить «публичную порку»?

— Или ты пойдёшь сама, или я уведу тебя силой, — продолжает Илья, отобрав у меня недопитую стопку.

Опрокинув её себе в рот, он с громким стуком ставит пустую на стол. Берёт кислый фрукт. Заедает.

— Я… Ик!…Икуда ни поеду, — отвечаю с обидой, — И ваааще! Я заночую у Машки! — говорю и кошусь на подругу, которой не до меня. Она увлечённо болтает с Рустамом. Или как там его?

— Настя, ты пьяная! Ты сколько выпила? — говорит он, а сам наливает ещё. Опять выпивает, и дышит мне в ухо. Так яростно. Так горячо.

— Не тваиво ума дело, — говорю я, коверкая фразы. Вспоминаю сейчас его… ту! И «масюличка» в чате, такое противное гадкое слово. Ведь он на него не похож…

— Самойлова…, - предостерегающе шепчет Илья.

— Я Кущ. щинская, — с трудом удаётся мне выразить мысль.

— Ты Самойлова, Настя, — говорит он так, будто метит меня. Будто я — его вещь!

— Эт временно! — бросаю с усмешкой, и отправляю одну виноградину в рот.

— Настя, что происходит? — барабанит он пальцами по столу, подбирается ими ко мне.

— Эт ты мне скжи! — вырывается резко. И я ощущаю, как больно внутри. Он так близко, и так далеко. Ни обнять, ни укрыться от мира в тепле его рук. Теперь он — чужой! Он — предатель. Теперь я одна. Навсегда…

Он смотрит на время наручных часов. Они у него дорогие. И говорит, стукнув ладонью:

— Всё, моё терпение лопнуло.