— Нужно что-то большее, чем общее намерение, — ответил прохибитор.

— Ох! Об этом не беспокойтесь!

Следующие минут 10 прохибитор, викарий и рыцарь обсуждали план предстоящего штурма. Молчали только двое: сын Магнуса и молодой человек с бледной кожей, черными глазами и такой же темной короткой бородой на узком угловатом лице.

— Хм. С этим планом я спорить не стану. Что ж, тогда, наконец, решено, — сказал прохибитор, — есть возражения у присутствующих?

Юноша робко поднял руку.

— Я, я бы хотел высказаться…

— Мы вас внимательно слушаем, молодой человек, — покровительственно ответил прохибитор.

— Я хочу сказать, нет, скорее даже спросить. Неужели штурм — единственный выход?

Шатер погрузился в молчание. На юношу устремились пристальные взгляды. Сколь удивленные, столь и раздраженные. Это была не светская встреча и отнюдь не дружеские посиделки. Ситуация приближалась к критической точке. Каждый из присутствующих знал, почему он здесь и зачем явились все остальные. Вопрос звучал абсурдно. Тем не менее, Рему стало интересно.

— Что вы имеете в виду?

— Я думаю… нет, я настаиваю! — Мальчишка твердым взглядом посмотрел на Рема, но на сей раз уверенность не была напускной, — с дядей нужно поговорить.

В воздухе вновь повисла тишина. Магнус и викарий Ледер вперились в парня огромными как монеты по десять денариев глазами. Прохибитор же смотрел с любопытством, хотя и сохранял внешнюю невозмутимость, какой позавидовал бы последний стоик.

— Вы с ума сошли, юноша? — Спросил ошарашенный викарий.

— Тут я с этим шутом соглашусь. Ты спятил! — Воскликнул Магнус. — Старый ублюдок достоин позора и смерти!

— Отец! Должен ли я напомнить вам, что случилось в поместье пять лет назад? Что бы стало с вашей честью, не вмешайся дядюшка? Сколькие приходили за помощью? Сколькие получали ее без подлостей и упреков? Как много он внес в фонды церкви, которая теперь так упорно призывает к скорой расправе? Нет! Он достоин милости!

— Единственной милостью этому псу станет кол в его поганую глотку или веревка на шею, будь он трижды проклят! — Проревел Магнус.

— Он — добрый и милосердный человек! Он не мог опорочить имя семьи без причины!

Магнус хотел было возразить, но его прервал прохибитор.

— Заслуги вашего дяди мы под сомнение не ставим. Но это не отменяет факта его преступлений в настоящий момент. Старые благодеяния не покрывают грехов дня сегодняшнего, юноша.

— Но…

— Он виновен и должен понести наказание. — Стальной голос и твердый взгляд бледно голубых глаз Рема не оставляли простора для возражений. На мгновение юный Латвер растерялся.

— Я прошу лишь о снисхождении, господин Рем. Отсрочьте кару. Уверен, всему есть причина. Он заслуживает того, чтобы объясниться!

Рем отвернулся, прикусил большой палец, подумал и, наконец, произнес:

— Мнение юного Аргуса принято к сведению. А что скажете вы, брат Нокс?

Рыцарь и церковник посмотрели на последнего участника совета. Того, что не проронил ни слова с самого начала бурного обсуждения. Ни тот, ни другой не старались скрыть своего отвращения. На презрение теург отвечал безразличием. Все это время Нокс следил за руганью, подбирая подходящие слова. Аргус бросил на теурга умоляющий, полный надежды взгляд.

— Господин Рем, разве стоит слушать подобных ему? Неужели мнение палача так необходимо? — Ледер скривил физиономию.

— Я предпочитаю видеть предмет целиком, прежде чем принимать решение и не привык пренебрегать ценным мнением.

Рем кивнул Ноксу, призывая того высказаться.

Нокс почесал подбородок, чуть взъерошив короткую черную бороду, задумчиво прикрыл глаза, а потом ответил.

— Я тоже считаю, что с Лангосом стоит поговорить.

Теург был человеком действия, но на сей раз не разделял преступного рвения двоих воинственных членов совета.

Магнус открыл рот и застыл на месте, словно не поверил своим ушам. Церковник же выглядел так, будто сейчас завизжит, как деревенская баба на сносях.

— Здравствуйте, приехали. Еще один безумец… — выдал наконец Магнус. После чего плюхнулся на свой стул. Дерево напряжно затрещало под весом тучного мужчины в латном доспехе.

— Ты предлагаешь простить еретика!? — Викарий то бледнел, то краснел. — Это… это неслыханно! Ты….

— Нет, вовсе нет, — перебил его Нокс, — я предлагаю действовать сообразно нашей добродетели. Как и подобает праведным служителям Владыки.