Тихонько поднимаюсь с кровати и иду в душ, где под холодными струями пытаюсь всё осмыслить. После чего переодеваюсь в домашнюю пижаму лазурного цвета. Шёлковые штанишки и топик – самое то для дома, пусть у нас и гости.

На носочках выхожу в коридор и поражаюсь, что за окном уже светло, а дом словно вымер. Тишина!

Медленно спускаюсь на первый этаж, где замечаю незнакомых людей в чёрных костюмах. Они с интересом рассматривают меня, после чего, улыбнувшись, кивают. У нас гости, а домочадцы спят?

Но только я вхожу в столовую, как встречаюсь с Михаилом, который обедает в одиночестве. Они всем семейством к нам нагрянули? Уже хочу уйти, но он подскакивает и говорит:

– Мел, стой! Прошу, не уходи.

– Прости, я не хотела тебе мешать, я могу поесть в другом месте.

– Знаю, но я хочу, чтобы ты составила мне компанию, не против? А то все спят после ночных посиделок, а я так и не смог лечь. Думал, что если плотно поем, сон накатит, – и, усмехаясь, кивает на стол, забитый под завязку. И зачем сделали так много еды? Тут на роту солдат хватит.

– Если честно, я хотела подумать в одиночестве…

– А как насчёт поделиться воспоминаниями? Я хотел бы извиниться. Мел, я так виноват перед тобой. Если бы я не испугался тогда, а действовал, всего бы этого не произошло! Я каждый год просил прощения у твоей могилы, а сейчас… Прошу, просто выслушай меня!

Я вижу, что он грустит и что в его взгляде тоска и отчаяние. Мужчина отодвигает для меня стул и ждёт, а я медлю. Хочу ли я узнать его историю? Почему этот уверенный в себе мужчина так подавлен? Это неправильно, он должен быть сильным, ведь он мой защитник! Странная мысль проносится в голове, и я решаюсь.

– Хорошо, я выслушаю тебе.

Подхожу и сажусь на стул. Михаил слегка расслабляется. Через минуту мне приносят кофе, но я не пью, а смотрю на мужчину и жду его слов.

– Скажи, ты хоть что-то помнишь о семье и о дне, когда ты оказалась в лесу? Может, имена или прозвища? Как выглядела твоя комната? Дом? – не ожидала, что меня вот так завалят вопросами. Это ведь он хотел что-то рассказать, а в итоге у нас допрос.

– Мне сложно ответить, ведь я пробыла какое-то время в приюте. И хоть в документах, которые нашёл Фёдор, нет упоминания, что я жила там постоянно, я была там частым гостем. Поверь, дети в таких местах умеют как мечтать, так и спускать тебя с небес на землю, – произношу с горечью и отпиваю кофе, вкуса которого не чувствую. Я переношусь в те времена, а именно – в первые недели в приюте.

– Знаешь, самая популярная история у детей, что их папа президент. Вот и я так говорила. А ещё у меня мама была феей, а братья – рыцарями. И комната у меня была, как у принцессы, розовая с подушками и сияющими лампочками на потолке. А ещё у меня было красивое платье и корона! Только вот всё это было плодом моего воображения! На самом деле ничего и никого не было! И если тебе нечего сказать, я ухожу!

Я даже поднимаюсь, но Михаил хватает меня за руку и просит сесть на место.

– Прости, я спросил об этом, так как пытаюсь понять, от чего отталкиваться.

– Так я ответила. И что скажешь? Посмеёшься над мечтами сиротки?

– Нет. Мила, то есть Мел, всё, что ты говоришь, – правда!

– Ты сейчас смеёшься надо мной?

– Нет, слушай. Когда ты родилась, отец занял место президента компании. Мама иногда звала его «мой президент», а отец называл её феей за её любовь к ярким нарядам и картинам. А ещё, когда ты была маленькая, мама часто рисовала тебе именно фей, и ты часами их раскрашивала, а потом показывала нам с братом. У меня до их пор сохранились те рисунки. И у тебя были и розовая комната, и платье, и корона! Да я сам с отцом её покупал! Сестрёнка, ты всё помнишь верно! – говорит он с нежностью и пододвигает стул ближе, чтобы взять мои руки в свои. От его слов замираю и даже не замечаю, как сама сжимаю его ладони.

– Мы не забывали тебя ни на секунду. В первые годы мать чуть ли не каждый день сидела у твоей могилы, а я каждый праздник приносил цветы. Максим и отец тоже по-своему пытались пережить всё это.

– Вы не забыли?

– Нет, и никогда бы не смогли. Твои фотографии висят по всему дому, и комната стоит нетронутая. Она всё так же утопает в розовом. Иногда я прихожу и переставляю игрушки, в которые играл с тобой. Вспоминаю, как ты усаживала нас за маленький столик и заставляла пить какую-то муть из чашечек. Макс однажды даже отравился после такого чаепития.

Усмехаюсь, видя, с каким теплом он говорит об этом. И мне греет душу, что он помнит это даже сейчас, а я забыла. Или меня заставили это забыть.

– Миша, а как я оказалась в лесу?

– Из-за меня и Макса. Прости нас. Мы должны были защищать тебя, а вместо этого ты сидела в лесу одна. Ты помнишь пожар?

– Да. А ещё, кажется, была стрельба. Потом мама увела меня в лес и спрятала. Всё.

Мужчина кивает, и по лицу я вижу, что он собирается рассказать отнюдь не сладкую историю.