– Почему лечение не помогло?
– спрашиваю едва слышно.

– Лечение? Елизавета, но мы только поддерживали её медикаментозно. Нужна была операция, но Роман Сергеевич сказал, что вы приняли решение. Вы отказались, Елизавета, а на отказе стоит ваша подпись.

Мне передают документ, под которым действительно моя подпись. Отказ от операции. От операции, которая могла бы спасти маму.

– Рома ничего не говорил, - прошептала я, всхлипывая, ещё не веря в такое жестокое предательство.

– Мне очень жаль. Я отдам распоряжение, чтобы вашу маму готовили к погребению?

– Да, только… Можно мне проститься с ней?

– Конечно, только не долго, сами понимаете.

Я киваю и вхожу в палату. Мама словно уснула. Если бы не иссиня бледная кожа, если бы не заострившиеся черты лица и впалые щёки, я бы думала, что она просто отдыхает. Сейчас позову, и она очнётся. Улыбнётся и…

Я села на край кровати, прижала холодную руку к щеке и зарыдала. Мамочка, как же так…

Выйдя из палаты, первым делом направилась в туалет, где умылась ледяной водой. Сознание начало немного проясняться, а я могла уже думать более связно. Ромка знал… Он знал, что мама умирает, но даже не дал шанса хоть как-то ей помочь. Просто пользовался мною, а сам…

Ярость клокотала в груди. Боль просто необходимо было выплеснуть. Не думая, что творю, я доехала до загса и дрожащей рукой заполнила бланк на расторжение брака. Заплатив пошлину, отдала документы секретарю и, не обращая внимания на удивленные взгляды, вышла на улицу. А здесь гуляли свадьбу… Счастливая невеста смотрела с такой любовью на жениха, что становилось тошно. Захотелось поскорее убраться отсюда… Нет, вообще исчезнуть из жизни Ромы, но всё же я хочу заглянуть в глаза предателя последний раз. Как же больно…

До офиса добралась быстро. Прошла мимо секретарши, не обращая внимания на крики, что Роман Сергеевич сейчас очень занят и просил не беспокоить. Плевать…

Распахнув дверь, криво усмехнулась. Ирочка… Мы не знакомы лично, но её сообщения я читала. Стройная блондинка ойкнула и, оттолкнув Рому, спрыгнула со стола, пытаясь опустить юбку и надеть трусы одновременно.

Мне плевать… Я ничего не чувствую, кроме оглушающей боли и ярости, застилающей глаза.

– Что ты здесь делаешь?
– рыкнул мой почти бывший муж, застёгивая брюки. – Какого чёрта, Лиза? Я же приказал тебе сидеть дома!

– Мама умерла, - едва контролируя себя, прошипела я. – Я поговорила с врачом и знаешь, что он мне сказала?

– Ира, выйди, - строго приказал Роман любовнице.

– Зачем же?
– криво улыбнувшись, фыркнула я. – Пусть знает, с каким подонком спит, да? Да и я ненадолго.

Ирочка всё-таки выскочила за дверь, не желая становиться участницей скандала. Я её понимаю… Злой Ромка пугал.

– У тебя разум помутился, так со мной разговаривать?
– тихо спросил почти бывший муж, подходя ко мне и хватая за горло. – Забылась? Так я напомню.

– И чем ты теперь будешь меня шантажировать? Мамы больше нет, благодаря тебе, - бесстрашно возразила я. – Я подала на развод, Рома. И сегодня съеду. Я избавлюсь от тебя.

– Смелая стала? – Рома рассмеялся и сильнее сдавил горло, не давая воздуху проникнуть внутрь.

Мелькнула мысль, что зря я с ним так разговариваю.

– Ненавижу тебя, - прохрипела еле слышно, выпуская из лёгких последние остатки воздуха.

Красивое лицо исказила гримаса безудержной ярости, глаза налились кровью, а губы скривились в отвращении и мелко подрагивали. Я даже не пыталась вздохнуть, не говоря уж о том, чтобы попытаться вырваться. Вся злость ушла, а сердце заполнила боль утраты.

Мамочка, как же так. Если бы я знала…

– Уже передумала болтать ерунду? Жить захотелось? Чего молчишь? Отвечай!
– Ромка орал мне в лицо, всё сильнее сжимая горло. Ему и в голову не могло прийти, что он сейчас совершит убийство.

Последнее, что я слышала, как распахивается дверь в кабинет и громкий, женский крик.

– Хочешь жить?
– послышался мягкий, нежный голос. – Хочешь, ещё раз попытаться и обрести счастье?

– Хочу, - едва шевельнула губами, находясь в некоем подобии транса. – Хочу жить.

– Открой глаза и смотри.

С трудом разлепив глаза, я поняла, что нахожусь не в кабинете мужа, а в каком-то храме. Перед священником стояли двое. Неопрятный мужчина лет сорока и юная девушка, которая что-то еле слышно шептала.

Я напряглась, прислушиваясь. От чего-то я была уверена, что стоит мне захотеть, и я всё услышу. Не прогадала.

– Богиня, умоляю. Я не выдержу, не смогу, умоляю, - тихо всхлипывая, причитала девушка.

Сколько ей? Лет восемнадцать?

– Почему она плачет?
– спросила я у таинственного голоса.