«Эйлурия лубит Ефима Тишкина. Бедный, бедный Лурик!»

Лур отбросил машину и сказал со стоном:

— Эйлурия, вечерняя звезда моего утра, любит какого-то пожарника с гармошкой! Это нонсенс!

Неожиданно из соседней комнаты выплыл пиджак Тишкина, который бережно несли несчастные невидимки.

Лур вырвал у них пиджак, швырнул на пол и начал топтать, выкрикивая:

— Нонсенс, нонсенс!

И тогда из-за шкафа вышел Тишкин в рубашке ковбойке.

— Подыми вещь, химик! — сказал он сердито. — Твой нонсенс не придет, не зови. И доставай-ка ящик из-под своей попоны!

Лур перестал топтать пиджак Тишкина и проговорил, отчаянно запричитал:

— Я не могу без Эйлурии! Но с ней я тоже не могу, Фима!.. Как меня раздирают противоречия! О, как они раздирают меня.

Эйлурия пренебрежительно фыркнула и сказала уже в дверях:

— Они его раздирают пятьсот лет! Пойдемте, сестры. Мы скоро увидимся, Ефимушка.

Эйлурия вышла, следом за ней выплыли из комнаты сестры.

Лур схватился за синюю голову, заскрипел зубами.

— Извините, Тишкин, но от всех этих противоречий я раздваиваюсь… — сообщил он глухим утробным голосом и вдруг начал разделяться на две равные половинки.

— Погоди, погоди! — закричал Тишкин, стаскивая с себя ремень.

Он завел ремень Луру за спину и начал стягивать его в плечах.

— Бабы — они доведут, — проговорил он, поддерживая свои штаны. — Ты уж извиняй, Лур Ионыч, я тебя на последнюю дырку затянул. Как оно, полегче?

— Разрывает, — простонал Лур. — Рвет пополам.

— Погоди, я щас тебя намертво укреплю! — воскликнул Тишкин, поставил Лура к стене и начал двигать на него сервант. Он притиснул президента и сказал: — Ты с Лукерьей-то поаккуратнее… Мини ей подарил бы, какой-нито букет. На чулок-сапог разорился бы с получки. А то ходит она у тебя в сандалиях, ровно октябренок.

Лур задумчиво спросил:

— Как вы проникли в тайну женской психики?

— Проникнешь… — вздохнул Тишкин. — Ежели десять лет с ними на ферме покрутишься.

Лур благодарно пожал Тишкину руку и попросил:

— Отодвигайте мебель, Фима. Вроде пронесло фазу.

Отодвигая сервант, Тишкин попросил:

— Я тоже как в свою фазу вступлю, Дашутка почище твоей Лукерьи мне салазки загинает.

— Тоже раздваиваетесь? — спросил Лур с любопытством.

— Сам-то не очень… А вот предметы — точно. Эх, Лур Ионыч, подал бы ты сигнал Дарье из своего ящика! Что я, мол, об ей тоскую. Прилечу, дескать, скоро.

— Не улетайте, Ефим, — взмолился Лур. — Без вас Эйлурия снова растает. А меня снова разорвет. Ведь это жуть. Хотите, будем править вместе этой занудной планетой?

Тишкин деловито сказал:

— Тогда давай сигнал в колхоз из своего ящика. Пускай мне отпуск за свой счет дадут. Можешь?

— О, это для меня семечки! — обрадованно воскликнул Лур, достал из-под мантии длинный черный ящик управления планетой и поставил его на стол.

Он открыл крышку, под которой открылись клавиши, рычажки и кнопки.

— Я вообще-то виртуоз, — сказал он хвастливо, сел перед клавиатурой и прикрыл глаза, будто Ван Клиберн.

— Валяй вдарь, — подбодрил его Тишкин.

Лур потряс руками в воздухе, насупился и ударил по клавишам.

Таинственная, леденящая душу музыка межгалактических сигналов заполнила комнату… Лур исполнил несколько торжественных пассажей, вдруг открыл глаза и жалобно сказал:

— Извиняй, Фима, но сигнал не доходит до Земли. Совсем чуть-чуть, метров сто.

— Дай-ка твою фисгармонию, — попросил Тишкин.

Он взял ящик будто гармошку, повертел, открыл ногтем заднюю стенку, дунул. Потом легонько ударил ящик об колено, поставил его перед Луром и сказал спокойно:

— Предохранители сменил, теперь достанет. Шпарь по новой свою хабанеру.

Не успел Лур закончить игру, как в комнату вбежал Марзук с перекошенным, черно-синим лицом.

— Планета в опасности! — едва выговорил он зелеными губами и осекся, со страхом глядя на Тишкина. — Вы и этот самозванец? — возмущенно спросил он, а уши его засветились и замигали.

— Да ты не волнуйся, гражданин Марзук, — сказал Тишкин. — А то у тебя вон уши мигают.

Марзук гордо пояснил:

— Это вечность пульсирует!

— И ничего, не беспокоит? — удивленно спросил Тишкин.

— Кстати, если вы Глоус, ваши уши тоже должны пульсировать, — гневно сказал Марзук. — И вы должны уметь трансформироваться!

— Ну, с этим порядок! — твердо сказал Тишкин.

— Тогда превратитесь в какой-нибудь предмет, чтобы мы не беспокоились, — попросил Марзук неожиданно.