«Да ты с ума сошел, что ли? Дубина! Мало ли баб вокруг? Ты хоть институт окончи, а потом уже травись! А лучше не травись. Лучше под поезд. Голову тебе отрежет, и к нам привезут, а мы пришьем. Я лично пришивать буду и задом наперед сделаю. Ты все равно сдохнешь, а мы хоть поржем как следует. А вообще подожди, хоть одну операцию сделай. А то обидно будет: у тебя же руки из жопы, я отсюда вижу, а ты так и не убедишься в этом».

И много они кутили с Филданским, и с девушками знакомились, и гуляли на свадьбе друг у друга, и дружили потом всю жизнь. И всегда шутил Филданский, что настоящий хирург из них двоих только он, потому что однажды разработал технологию пришивания головы задом наперед, а товарищ не позволил ее опробовать. «А все с умыслом, все затем, чтобы Ваня потом мог диссертации писать да статьи и в своем НИИ уже в сорок с небольшим стать светилом мирового масштаба…»

Возвращаюсь домой, открываю своим ключом, чего не делаю почти никогда. Наташа выходит в коридор, смотрит на меня и все понимает. Я не спеша раздеваюсь, иду в зал, подхожу к шкафчику с пластинками, нахожу нужную, ставлю на вертушку, сажусь в кресло. Через секунду раздаются первые аккорды композиции для струнного оркестра.

Приходим мы в прокуренный клуб, дешевую клоаку для пьяного времяпровождения молодежи – студентов или отморозков. Мы – студенты.

Заправились мы, само собой, заранее. Для таких, как мы, выпивать в клубе – роскошь в то время непозволительная. Сейчас это кажется странным – закидываться до похода в заведение, а тогда – в порядке вещей. Сейчас, если денег нет, просто не идешь никуда и выпиваешь дома или не выпиваешь вообще (невелика потеря). А если уж идешь, то пьешь там, а не заряжаешься загодя или бегаешь в магазин через дорогу за бутылкой водки, чтобы потом заменить на столе заказанную, но уже закончившуюся, на новую, точно такую же, но принесенную из магазина.

Впрочем, этот фокус срабатывал только в кабаках. В клуб с бутылкой не зайдешь: обыскивают на входе. Самое главное было – не нажраться слишком уж сильно, чтобы пройти фейсконтроль – странную и дикую, на мой взгляд, функцию, которая реализуется парочкой стоящих на входе дебилковатых мордоворотов. Впрочем, функция эта – достойное детище своего времени. Не до конца еще мы стряхнули с себя гниль девяностых, но без них кто знает, что было бы там, внутри. Хотя и с ними получить по роже можно было в два счета: концентрация отморозков была запредельная.

Платим по сто рублей за вход, позволяем двум упырям себя ощупать, протискиваемся внутрь. Нас трое. Я, моя тогдашняя подруга и мой университетский друг Леха. С подругой этой я таскался бог знает зачем. Да вы, конечно, понимаете зачем. Хотя она была мне, по большому счету, совсем не нужна, и смотрел я, кроме нее, на всех баб подряд.

Но если я только смотрел, то Леха действовал. Вообще я всегда был скромным в отношении женщин и теперь понимаю, что зря. Леха же запросто подходил к понравившейся ему особе и говорил:

– Привет! Пойдем потрахаемся.

«А что, – рассуждал он, – опыт показывает, что девять из десяти посылают, а десятая дает. А тут их вон сколько». Не зря, видимо, окончил он физико-математическую школу: теперь приемы арифметики и математического анализа применял на практике, причем весьма успешно. Методом проб и ошибок он подыскивал себе подругу на ближайшее время. И часто находил. Для будущего же, то есть для семейной жизни, мечтал он о скромной девственнице, которая бы устроила уют в доме, родила детей и посвятила себя целиком и полностью хранению домашнего очага. И, что удивительно (а может быть, и нет), так и вышло: он женился именно на такой девушке, родились у них дети, и жили они с женой мирно и счастливо. Но это было потом, спустя годы…

Раздвигаем руками заполняющий все помещение сигаретный дым и людей, жарких и пьяных, пробираемся сквозь толпу. От всей этой обстановки, духоты и висящего в воздухе никотина меня начинает шатать. Водка, выпитая перед приходом сюда, как будто вступила в активную фазу. Понимаю, что много добавлять нельзя, иначе быть беде. Пробираемся к бару. Леха, чтобы его было слышно за гремящей музыкой, орет мне на ухо:

– Ты чё будешь?

– Пива, наверное.

– Может, текилы?

– Чё-то меня развезло. Лучше позже.

– А я выпью.

– Давай.

Берем пиво, текилу и какой-то синий коктейль для моей подружки. Леха выпивает сразу и говорит официанту повторить текилу и налить еще пива. Думаю, что это он зря.

– Пойду посмотрю, может, места есть, – говорит Леха и уходит искать для нас свободный столик.

Возвращается через пять минут.

– Там мест нет. Но есть свободный бильярдный стол. Пошли туда. Через полчаса стриптиз будет. Поиграем пока.

Леха выпивает вторую рюмку, берет пиво, и мы идем в комнату, где стоят бильярдные столы. В русский бильярд я не могу играть даже трезвым: при отсутствии навыка попасть в узкую лузу практически нереально, а пьяным – нереально втройне. Сквозь кумар вижу плавающий стол, Леху, пытающегося попасть по шару, думаю, что текилу он выпил все же зря, смотрю на сумку моей подруги, стоящую на полу, думаю: надо же было купить такое дерьмо – и зависаю. Прихожу в себя от толчка в плечо. Поворачиваю голову.