— Какого хера? — удивился я, — почему он сидит в пианино?

Ифрит Тяги к Безумной Скорости нервно подрагивал внутри музыкального инструмента.

— Ладно бы мотоцикл, но пианино? — пожал я плечами. А потом напрягся и по очереди усмирил каждого ифрита. Красные ниточки энергии, тянущиеся от духов, к рукам мага исчезли. Огненные шары тут же потухли.

— Не понял… — маг удивленно осмотрел свои руки, — что за черт? Какого хера?

— Э, че там у тебя? — сказал один из автоматчиков.

— Не знаю! Магия не работает! Не понимаю почему!

— А мля… — запричитал второй, — нам тебя Ланской дал, что б ты прибить их помог, а ты бесполезный, как полено на рыбалке.

— Заткнись, баран! — крикнул маг, — он может слушать!

Ланской? Нужно бы запомнить. Но вот еще один занятный факт. Маг не понял, почему заклинание перестало работать. В этом мире не знают ни об ифритах, ни об ифриторике — науке по их изучению и использованию. Я помнил, как удивились мужики на втором этаже, когда я бабахнул по ним из своего нового ствола.

— Он выскочил в окно! — крикнули с первого этажа.

— Вот сука! — маг сплюнул себе под ноги, — уйдет!

— Не уйдет! Сейчас вернется!

— Эй! — заорали сверху из окна, откуда я спрыгнул, — я знаю кто ты. ты — Роман Селихов. Сын Евгения. Так вот. У нас твоя сестра! Давай, поздоровайся с братом. Не хочешь? Ну ладно, мелкая сучка! Тогда просто покричи для него!

Катя крикнула от боли, залилась рыданием.

— В общем, бросай свою неведомую цацку и сдавайся! Все кончено, Селихов!

Меня, как импульсом, прострелила холодная ярость. Связь Романа и Екатерины была очень сильна. Его тело буквально переполнили гормоны. Я сжал зубы. Нет, Аврора, не гаси это чувство. Я могу его использовать, чтобы победить.

Я сунул руку в карман. Достал оттуда смятую пулю. Ифрит Смерти был там, страшный, отталкивающий. Он спокойно, будто сознавая собственную силу, переливался фиолетовым светом внутри измятого кусочка свинца. Я вступил с ним в противостояние, используя свою ярость, как оружие.

— Где ты, Селихов, — я услышал, как оставшиеся бандосы спустились по лестнице, присоединились к остальным. Их осталось шестеро.

Один из них, невысокий, полноватый мужик в балаклаве, спортивном костюме и потертом черном осеннем плаще, держал Катю. Он прижал ее крепко к себе, приставил к виску короткий угловатый пистолет.

— Выходи, или она умрет, Селихов, — крикнул он.

— Ты думаешь, — один из автоматчиков заорал, оглядываясь по сторонам, — мы будем за тобой бегать, сукин сын? Мы прикончим ее. А потом и тебя достанем из-под земли!

Я отвлекся от борьбы с ифритом лишь на мгновение. Почувствовал, как злоба, вызванная словами бандитов, копится во мне. Я дал ей волю, сконцентрировал и направил в пулю.

Она задрожала, заплясала на ладони. Когда я победил, ифрит застыл на месте. На плоской стороне смятой пули открылся маленький змеиный глаз. Он посмотрел на меня. Я сжал губы, зажал пулю в кулаке. Так вот что это за сила? Что ж. Им всем конец.

— Стойте! — крикнул я, пытаясь изобразить испуг, — не троньте Катю! Я выхожу!

Я украдкой взглянул в окно. От того, как в улыбке раскрылся рот в прорези маски полного мужика, меня прошиб новый импульс злобы. Я встал, приказал пистолету стать обычным, сунул его сзади, за пояс. Пошел к парадному входу.

Я прекрасно осознавал, что будет дальше. Ублюдки даже не предполагали, какой сюрприз их ждет.

Парадная дверь скрипнула, я вошел, захлопнул ее за собой.

— А вот и блудный сынок, — злобно выдохнул полноватый мужик. Сема, давай его.

Один из автоматчиков вскинул ствол, дал очередь. Пули прочертили меня через грудь. Толчок отбросил немного назад. Я отступил на шаг. Взглянул на бандосов исподлобья.

— Крепкий, — толстый цокнул языком, — ну, давай! Прикончить его!

Они открыли огонь. Пули застучали вокруг, пробивая меня насквозь. Боли я не чувствовал. Аврора работала. В ладони был зажат Ифрит Смерти.

Позади разлеталась штукатурка, бились и лопались стекла в окнах. В двери появились большие пробоины.

Через мгновение звуки выстрелов стихли.

— Он стоит?! Да как?! — округлял глаза жирный.

— Теперь моя очередь, — злобно ухмыльнулся я, взглянул на него так, что он раскрыл еще и рот.