Он, представляя собой большой синий шар, энергично пульсировал и деформировался. Его верхняя часть тянулась к небу.

— Вот сука… — сказал я вслух, — Как быстро в этот раз…

— Че ты там бормочешь, длинный? — крикнул лысый, одетый в треники, толстовку и осеннюю черную кожанку, — вопрос к тебе есть.

Я его проигнорировал. Быстро зашагал в их сторону. Парни тут же напряглись.

— Че бык?! — вскрикнул второй.

Я проигнорировал и его. Меня интересовал ифрит. Я должен был убедиться, что это какая-то аномалия, а не то, что у меня осталось мало времени.

— Э! Ты че сюда прешься? — Невысокий и жилистый парень, одетый в джинсы и одну только майку под куртку армейского покроя, выступил вперед.

Еще четверо встали за его его спиной. Они напряглись. Держа руки в карманах, топтались на месте. Высокий и крепкий мужик в серой толстовке скрестил руки на груди.

— Тебе че тут надо? — снова бросил Жилистый.

— Че? Ты че сюда прешься? Ненормальный?Они явно не ожидали, что я подойду сам, и теперь перешли в какую-то дурацкую оборону.

Понятно, что говорить с ними бесполезно. Пятеро на одного. Придется их отделать. Но я буду аккуратен. А информация, которую я узнаю из этого ифрита, возможно, поможет спасти этот мир.

— Мурый какой, — лысый в трениках сплюнул себе под ноги, — ану съе..ал отсюда! Пока п…зды не отхватил!

— Дернешься — сломаю пальцы, — бросил я, смотря ему прямо в глаза.

— Че? — он развел плечи, сгорлибся, вышел вперед.

Я не остановился. Парень явно знал закон улиц и понимал, что бить нужно первым, внезапно. И он попытался.

Вот, он держал руку в кармане, а в следующее мгновение, выбросил ее мне в лицо. Широкий неумелый удар был слишком медленным для моей реакции. Я вскинул руку, закрыл локтем правую часть лица. Не удар, скорее толчок, пришелся именно туда.

Теперь моя очередь. Быстро, так, что он даже не успел опомниться, я перехватил его запястье, зафиксировал руку под мышкой. дернул на себя.

Гораздо более легкого парнишку рвануло мне навстречу. Я подался вперед и дал ему головой в лицо. Парень ёкнул, тут же обмяк и грохнулся на колени.

— Я сказал, — я окинул взглядом всех, кто остался у машины, — что сломаю пальцы.

Тут же опустился, оттянул правую руку парня, и хрустнул двумя его пальцами так, что все скривились. Он же, от боли пришел в себя и заорал.

— А-а-а-а! Пальцы! Сука! Псих херов!

— Пошел прочь, погань, — я выпрямился, брезгливо пнул его ногой.

Следующим бросился ко мне самый высокий. Ну конечно. Вожак защищает свою стаю. Я не стал дожидаться, пока он замахнется. Пробил прямой в челюсть. Такой быстрый, что, я уверен, никто из пацанчиков и не заметил удара.

Здоровяк просто сложился, как раскладушка. Грохнул на асфальт.

— Еб твою! — крикнул один из парней, и троица тут же пустилась наутек. Их обувь громко хлопала по асфальту. Спины удалялись. Парни свернули куда-то за магазин.

Тот, кому я сломал пальцы, неуклюже встал, припустил через дорогу. Здоровяк смешно сидел на заднице. Непонимающе тряс головой.

— Тебе тачка нужна? — нервно сглотнул оставшийся. Полноватый паренек со светлыми, коротко стриженными волосами, — это не моя. Это отца. Он меня убьет!

— Дернешься, — я бросил на него холодный взгляд, — будешь лежать рядом со своим дружком. Понял?

— Вот сука… — протянул он, — отец меня убьет… Парень побледнел, отступил на шаг. Да мы ж только прикурить попросить хотели...

Краем глаза, я видел, как его глаза расширились, когда я просто сел на корточки у переднего крыла машины, положил руки на кузов и стал всматриваться в металл.

— Ты, падла, — простанал бугай, — я тебя щас прикончу, — я услышал щелчок. Бугай явно раскрыл складной нож.

— Заткнись, вахлак, — проговорил я, не отвлекаясь от ифрита, — а зубочистку свою можешь засунуть себе в жопу.

— Вахлак? — сглотнул паренек-водитель, — ты… вы… дворянин?! Ой1 Прошу прощения! Только... Только не убивайте!— Сдриснул отсюда, — как бы между делом бросил я, — а-то прикончу.

Дурачина догадался, что я дворянин. Я знал, что колоны или тем более сервы, никогда не станут называть друг друга подобный образом. В среде простолюдинов, особенно на улице, оскорблять людей своего класса подобным образом, было просто не принято. Местный “дурной тон”. Если можно так выразиться.