В этом году клуб фехтовальщиков собирался почти за городом. На личном поместье Добронравовых. Огромная усадьба, выполненная в стиле неоклассики, высилась над широким двором с фонтаном. Трехметровые кованные ворота раскрыли свой зев. Они пускали внутрь многочисленных дворян со всего Нового Краса. Охраны было столько, что можно сформировать небольшую пехотную армию.

Сюда стекались бояре и дети боярские, с женами, детьми. Целыми семьями они, одетые в шикарные костюмы и платья, чинно следовали во двор имения. Оттуда, прячась от вечерней осенней прохлады, знатные тут же скрывались внутри поместья.

Соискатели-одиночки хмурые, одетые просто, выделялись в этой толпе, словно псы среди овец. Некоторые из них сегодня умрут, и всем придется драться, как им казалось, за свое будущее.

Я увидел все это, когда приехал к боярскому имению на скромном такси. Оделся тоже скромно: ифритные коричневые ботинки, черные джинсы. Водолазку я заменил на белую рубашку, которую успел купить днем. Поверх был накинут ифритный, чистый и опрятный, после химчистки, плащ.

В общем и целом, я выглядел почти как те соискатели, что хотели заработать себе место в клубе, пролив чужую кровь.

— Ваш код, пожалуйста, — сказала мне милая девушка, одетая в тонкое вечернее платье с блестками. Оно прекрасно сидело на шикарной фигуре. Глубокое декольте обнажало приятные формы ее объемной, но явно искусственной груди. Стройное бедро красиво выглядывало из высокого разреза в платье.

Девушка улыбнулась. Ее большие серые глаза поймали мой взгляд. Темно-шоколадного цвета волосы были красиво уложены в аккуратный пучок на затылке.

Она стояла у одного из многочисленных входов. Рядом, напряженно посматривал на меня широкоплечий лысый охранник.

— Конечно, вот, — протянул я девушке смартфон. Она просканировала код своим телефоном.

— Роман Селихов. Из детей боярских. Отступник. Да-да, вы значитесь в списке как соискатель места в клубе и, — девушка подняла на меня большие глаза, посмотрела несколько разочарованно, — гладиатор.

— Верно, — я улыбнулся, — вас что-то смущает?

— Гладиаторы бьются насмерть, — стала декламировать она, — и не имеют претензий к…

— Я это знаю. Спасибо.

— Хорошо, — девушка прикрыла глаза, немного опустила голову, — тогда проходите. Желаю вам, такому красавчику, не погибнуть.

— Благодарю.

Внутри развернулся большой зал. Широкие столы протянулись по обеим его сторонам. Играла легкая музыка. Молодые служанки, в обтягивающих красивые фигурки нарядах, сновали тут и там, разнося закуски и спиртное. Бояре неустанно галдели, погрузившись в светские беседы. Самые голодные налегали на еду. Быстро опустошали шведский стол мероприятия.

— Нужно как-то разглядеть этих утырков, — я пробормотал себе под нос, повел взглядом по собравшимся, — в лицо я их не знаю. Посмотрим иначе.

Я активировал ифритное зрение, прошел вперед. Надеялся разыскать своих врагов по ифритам, что могли родиться из их враждебных эмоций ко мне. Я протиснулся между двумя знатными дамами, оказался у стола. Хмыкнул и взял тарталетку, полную черной икры. Откусил.

— Господин, — молодая служанка с подносом оказалась сбоку.

— Да? — обернулся я.

— Шампанское?

— Нет, спасибо, — я улыбнулся, — подскажи, пожалуйста, я ищу тут одного боярина. Пьер Ланской. Знаком тебе такой? Но если нет, то я с радостью поговорю с его близким другом Анастасом Филатовым.

— Ой, прошу прощения, господин, — девушка опустила глаза, но я не…

— Вы ищите их? — услышал я низкий мужской голос, повернулся на звук.

Передо мной стоял высокий, даже выше меня, мужчина. Одетый во фрак с красным кушаком он выглядел внушительно. Широкие плечи, объемные руки. Поджарая фигура и офицерская выправка. В петлице его длиннополого пиджака золотом блестел дворянский орден.

Коричневые волосы зачесаны назад, шикарные баки переходят в усы. Волевой, гладковыбритый подбородок — все это делало мужчину похожим на офицера из девятнадцатого века.

— Да, — слегка поклонился я, — с кем имею честь?

— Литвинин Петр Васильевич из бояр, — он поклонился в ответ, — я представитель РусАрмы и ищу тут хозяина вечера и его друзей. А вы?

— Селихов Роман Евгеньевич, из детей боярских. Отступник.

— Отступник? Да, — сжал он тонкие губы, — давно я не видел вашего брата. В Москве их почти не осталось. Все рода, детей боярских, что приняли участие революции, были искоренены.

— Революции? — удивился я, — насколько я знаю, официально это именуется бунтом или восстанием. Вы очень рискуете, употребляя именно этот термин.