Слова Фортуны напоминали речь какого-то экономического злодея, рассказывавшего свой коварный замысел по овладению миром и созданию самого настоящего легального рабского права.

— Ну а третий? Ты ведь сказала, что столбов три.

Отвечать на этот вопрос Флоре не хотелось, но, видя мой заинтересованный взгляд, разочарованно вздохнув, та выдала:

— Власть. Преступная, коррумпированная, заинтересованная в такой грязной, разрушительной и убийственной политике. Власти не нужны миллиарды сытых, счастливых и умных жителей. Ведь человек не думает о том, как прокормить свою семью и при этом выжить самому, он начнёт думать о другом. И чем меньше «тех самых», которые думают о другом, тем проще их контролировать... — Словно ожидая, когда мы попадём под землю, внезапно переменилась в лице Флора. — Посмотри на них: вымученные, грязные. Единственная их цель — это добраться до дома, поесть, поспать, а после, вновь очнувшись, продолжить свой бесконечно долгий день сурка*.

— Флора, хватит, ты выставляешь руководство города настоящим злом в глазах новичка. И ладно, если бы только их, но с твоих слов, мы тогда тоже злодеи, а это не так! — вмешалась в разговор командир первого отряда.

Желая в привычной для себя грубой форме ответить Гигантэс, Фортуна, набрав полную грудь воздуха, внезапно сдулась. Напористая, смелая, фыркнув, она лишь разочарованно подпёрла рукой голову, а после с безразличным взглядом уставилось в стекло. Девушка, что некогда разочаровалась в армии, теперь так же с досадой и обидой в голосе говорила о героях. Тех самых, коих я всегда видел лишь на светлой стороне. А сейчас…

С каждым днём, каждым часом я всё больше и больше пропитывался чёрной ненавистью к людям, жившим по светлую сторону Сеула. На их улицах пригревало солнце, пели птицы и всегда царила непринуждённая, весёлая атмосфера. А здесь…

Помимо двигателя авто, я мысленно, быть может, даже фантазируя, слышал, как под стук отбойных шахтёрских молотков плачут женщины и дети. Слышал, как злобно верещит преступность, угнетающая народ с подачи власти. Здесь и сейчас, двигаясь в автомобиле на подавление устроенного народом мятежа, я больше не чувствовал себя героем, не ощущал тем самым принцем на белом коне. Всё чаще в голове стало мелькать желание плюнуть на всё, бросить это дебильное дело и убраться из проклятого города, позабывшего такие понятия, как честь, справедливость и достоинство.

Это всё неправильно. Герои должны помогать страдающим, а не кнутом загонять тех обратно в шахты. Раньше я бы с лёгкостью мог приписать данную историю злодейству Цивини и их конкурентам, но сейчас получается так, что именно теперешние власти взрастили личности, подобные Пабло Цивини. Именно чиновники, депутаты и вся политическая мразь, желавшая любым путём достичь тех или иных высот, стали причиной организованного, очень опасного зла, пустившего свои корни к самому сердцу Нового Сеула.

Не прошло и часа на третьем уровне, как я полностью разочаровался в той жизни, о которой мечтал последние десять лет.

День сурка* — отсылка к фильму «День сурка», где герой раз за разом просыпается в один и тот же день, повторяя всё прожитое вновь и вновь, без изменений.

Рупор, разрываясь, требовал у толпы того, чтобы она разошлась, но обезумившие от собственной ненависти шахтёры с отбойными молотками, допотопными кирками и ломами готовились показать "надземным", в чьё жилище те наведались.

Плотность вставшей сцепившись толпы не позволяла нам двинуться вперёд.

— Дальше разве что по головам... — заявила Гигантэс, нервно поглядывая на время.

В наше авто с хрустом прилетает камень, разбивая правую часть лобового стекла. Толстая стеклянная паутинка пробегает от крыши до самого капота. Видя, что герои бездействуют, никак не отвечают, вслед за первым камнем в нас летит второй, третий.

— Чёртовы падальщики, убирайтесь, катитесь прочь! — с новой силой негодования взрывается толпа. Шахтёры требуют отставок, требуют помощи, но не говорят какой.

Учитель Оливер считал, что долг любого героя — это предотвращение кровопролития, что лучшая победа та, которая одержана без боя, и сейчас, выйдя на диалог с толпой, оповестив тех о том, что за их спинами гибнут наши товарищи, я надеялся докричаться до голоса их разума, но вместо этого, чуть высунувшись из машины, едва не получил камнем в голову.

— Совсем дебил?! — дёрнув меня за воротник костюма обратно в машину, рявкнула Фортуна.

— А что ещё ты предлагаешь, ворваться в толпу на полной скорости? — понимая, что на объезд может уйти слишком много времени, рыкнул в ответ я, получив в ответ грозный вгзляд Путча.

— Не создавай лишних проблем и смотри...

Позади нашего авто, слепя дальним светом фар, с диким, пугающим визгом колёс резко тормозит один из фургонов Цитадели. От внезапного появления здоровенных машин первые ряды сцепки, побросав отбойники, разбегаются в стороны, после чего Цитадель приступает к расчленению группы митингующих.

— Надеть противогазы. — Путч нажимает кнопку на приборной панели авто, вслед за чем в спинке его кресла открывается отдел, хранящий в себе разные спецсредства.