— Никита Алексеевич, ступайте скорее сюда. Тут есть свободное местечко, — протараторила девушка и указала ручкой на кресло подле неё. — Я горю желанием поведать вам любопытную историю, случившуюся со мной после собеседования!

— Идите жде, правжо слово, сударь. Девушка горит желаниемж, — услышал я ещё один знакомый женский голос: язвительный и с польским акцентом.

Да, так и есть. Ядвига и Варвара. Обзавёдшаяся мушкой над верхней губой, русоволосая красавица коротко, с холодком, кивнула мне и под ручку с полькой царственно прошествовала мимо меня. При этом Квятковская, будто рапиру, воткнула в меня ледяной взгляд, и ровно такой же взор достался Глуховой. Вот ведь… И чего они обе такие холодные? Полька-то ладно, она почти всегда такая, а вот Варвара? Неужто приревновала? Не нравится, что кто-то может покинуть её гарем, переключившись на другую девушку? Или после вчерашнего она по-другому взглянула на меня? Хрен её поймёшь.

— Ядвига Робертовна! — донёсся до меня радостный голос Кондратьева.

Он заметил девушек и с широкой улыбкой на лице двинулся к ним. Но, прежде чем он до них добрался, Квятковская затащила подругу в самую середину почти заполненного ряда, в котором оставались свободными лишь два кресла. На них-то девушки и уселись. Однако Рыжик так просто не сдался. Он махнул мне рукой и шустро занял два кресла, поселившиеся прямо позади польки с Толкницкой.

Мне пришлось с толикой извинения в глазах посмотреть на Анну Львовну и произнести:

— Сударыня, я бы с радостью послушал вашу историю! Но мой друг уже занял нам места! Покорнейше прошу меня извинить! В другой раз с удовольствием послушаю вашу историю.

— Ловлю вас на слове! — откликнулась погрустневшая девушка и опустила свой зад на кресло.

Пожав плечами, двинулся к Рыжику, миновал пару рядов и уселся подле него. А тот уже стрекотал медовым голоском, склонившись к плечу Ядвиги:

— Сударыня, вы сегодня превосходно выглядите.

— А обычно, значит, плохжо? — ядовито выдала она, не поворачивая головы.

— Обычно вы выглядите замечательно, а нынче — превосходно, — выкрутился Кондратьев, мельком глянул на меня и отрицательно покачал головой. Ага, ясно. Морозова он не нашёл.

— Варвара Ульяновна, а как ваше колено? Я подметил, что вы шли без всякой хромоты. К вам лекарь поутру наведывался? — спросил я, закинув ногу на ногу.

— Было дело. И теперь с коленом всё хорошо. Благодарю за интерес, — ровным голосом ответила девушка, не поворачивая головы.

Ага, её точно задело то, что Анна проявила ко мне интерес. Ты гляди какая собственница…

— А пшто же вы, Никита Алексеевич, не заняли кресло возле сударыни, так отчаянно приглашающей вас? — ехидно спросила полька.

— Почему же отчаянно? Она просто предложила мне занять свободное кресло, — начал оправдываться я. А потом подумал… Какого хрена я оправдываюсь? Нет, так дело не пойдёт. Однако кое-что всё-таки объяснить придётся. — Анна Львовна повстречалась мне перед собеседованием. Мне пришлось выступить в качестве её защитника. Знаете ли, не все дворяне воспитаны так же хорошо, как мой добрый друг сударь Кондратьев. И я вынужден был проучить одного такого невоспитанного дворянина.

— М-м-м, потому-то эта сударыня бросает на вас такие вшгляды?

Какие взгляды? Ядвига даже не смотрела в ту часть зала, где прикорнула Глухова. Откуда полька знает, что за взгляды та бросает? Ей помогает какая-то женская суперспособность?

Неожиданно на моей стороне выступил Кондратьев, который мягко проговорил:

— Дражайшая Ядвига Робертовна, Никита Алексеевич не такой человек, дабы вчера носить на руках одну даму, а сегодня обихаживать другую.

Полька наградила его тяжёлым взглядом, и Рыжик заискивающе улыбнулся.

Благо, на этом все пикировки были закончены, поскольку на сцену вышел седовласый мужчина представительного вида в укороченном чёрном фраке с металлическими гербовыми пуговицами. Незнакомец оглядел внимательным взором притихших студентов и толкнул красочную речь. Оказывается, перед нами предстал сам ректор. Под конец своей речи он пожелал нам успехов в учёбе и скрылся за кулисами под гром аплодисментов.

После него на сцене появился вислоусый профессор, принявшийся рассказывать о рекомендуемых предметах, кои мы должны выбрать до конца недели. Я внимательно слушал его, мысленно проклиная шляпку одной из девушек, сидящих на переднем ряду. На её шляпке будто бы поселилась целая клумба из искусственных цветов. И этот цветник скрывал фигуру профессора. Хорошо хоть его слова было прекрасно слышно.

Рассказав о предметах, профессор перешёл к университетской форме. В ближайшие пару недель нам надо заказать подобную одёжку у портного. Блин, опять расходы. Я аж вспотел. А, нет, это в зале душно стало. Некоторые девчушки даже вытащили из сумочек сложенные веера и стали обмахиваться ими. Хорошо хоть мероприятие вскоре закончилось. И река новоиспечённых вспотевших студентов хлынула в коридор, где было заметно прохладнее.

— В тир?! — громко спросил Кондратьев, дабы перекрыть гомон людей.