— Лежи и не рыпайся, — приказал я барахтающемуся подо мной Алексу и, вскочив на ноги, помчался к барону. Его тоже следовало отправить на землю — нечего стоять и героически ловить грудью стрелы. Проклятье — даже аурой не воспользоваться! Кто знает, как на неё отреагируют местные? Очередная стрела высекла искры и я, недолго думая, выпустил в сторону, откуда прилетела острая палка, тёмный шип. Не было задачи попасть или навредить. Была цель отвлечь хоть на секунду, чтобы заставить барона уйти в глухую оборону и не носиться по лагерю с обнажённым мечом.

— Макс, я займусь ими! — послышался крик Аделины. — Береги алтарь!

Всё же ума тёмной не занимать. Светлым называть меня не стала. В небо вырвался огромный огненный шар, превратившись в небольшое солнце. Пространство осветилось и я, наконец, увидел тех, кто нас атаковал. Их было шестеро.

— Мастер Оливер, остановитесь! — заорал я, резко изменив направление бега. Старший Горбунов окружён латниками со щитами. Эти парни смогут защитить своего господина от шальной стрелы. Почему шальной? Потому что все пятеро верховных обращённых, что двигались вместе со своими господином, выцеливали именно меня.

— У нас нет выбора, светлый! — шар Аделины угас и голос серого мастера прозвучал уже из тьмы. — Этот алтарь будет моим! Второй раз трюк со странной аурой тебе не провернуть — мои марионетки не позволят тебе приблизиться. Если не хочешь, чтобы я уничтожил всех людей рядом с тобой, отдай мне алтарь. Я уйду! Но только с ним, ибо…

Пространство вновь осветил огненный шар, но на этот раз он вырос на земле. Там, где только что находился серый мастер Оливер. Защита прекратила источать искры и всё вокруг как-то странно умолкло. В этом тишине приближающиеся шаги звучали как набат. Неизвестность пугала до мурашек. В небо вновь взлетел огненный шар, освещая пространство. Шаги принадлежали довольной Аделине, что медленно шла к лагерю от огромной воронки. Тёмная вошла в круг света, стряхнула с себя пыль и, не обращая внимания на ошарашенные взгляды, подошла ко мне и спросила, основательно подставляя перед местными людьми:

— И много ещё твоих знакомых бегает по окрестностям? Кто это был?

— Тёмный, который купил себе жизнь информацией, — нехотя пояснил я. — Он первым явился к руинам, первым вступил в лабиринт первого уровня. Когда я сюда явился, мы немного повздорили и мне пришлось половину его армии прибить. Потом мы поговорили, он выкупил свою жизнь информацией, и я на полном серьёзе думал, что он отправился домой. Видимо, ошибся. Тёмный решил дождаться моего возвращения. Словно знал, что мне удастся пройти до финала и уничтожить порождения Фарафо.

— Хорошо, выглядит правдоподобно. Значит так, Максимилиан Валевский. Это моя добыча. Не вздумай её трогать. Утром разберусь с телами. Я спать!

Я вспомнил о камнях, что имелись у мастера Оливера и недовольно скривился. Всё же разница по уровню подготовки и силе между мной и тёмной была слишком заметной. Пока я как безумец носился по лагерю, оря и внося ещё больше паники, Аделина определила местоположение врага и всего одним единственным выстрелом избавилась от шести противников. Неплохой урок, кстати! С чего вдруг я начал считать себя обязанным защищать людей, что временно стали моими спутниками? Они сами по себе, я сам по себе. Если бы я сразу побежал туда, откуда летели стрелы, может быть и не пришлось бы ничего объяснять тёмной.

Остаток ночи прошёл без происшествий, хотя, как мне кажется, никто больше не спал. Кроме, разве что, Аделины. Утром она сходила к воронке и без лишних моральных принципов расчленила останки, забирая камни. Лагерь начал сворачиваться и, к тому моменту, как к нам приехала телега, всё было готово для транспортировки алтаря.

До Серетино мы добирались три дня. Старший Горбунов покинул нас утром — как владетель, он не имел права рисковать собой, когда скронова каменюка, как прозвали алтарь, приманивала всю нечисть в округе. Которой, к слову, оказалось не так и мало — даже волки, попробовавшие в своей жизни человеческой крови, и те пытались на нас напасть. Алекс все три дня неотрывно сопровождал Аделину, совершенно не обращая внимания на её жуткий ожог. Могу руку отдать на отсечение — последнюю ночь перед прибытием в родное имение он провёл в палатке тёмной. Утром я попробовал поговорить с Аделиной, чтобы она не пудрила хорошему человеку мозги и даже не пыталась склонить его к тьме, на что та лишь отмахивалась, утверждая, что даже и в мыслях ничего подобного не имела. Сейчас она просто бедная и несчастная женщина, которой нужна помощь, а Алехандро ей эту помощь оказывает.

— Макс, с тобой всё хорошо? — взволнованно спросил Алекс, когда мы подъехали к Серетино. Я остановил коня на вершине холма, смотрел на раскинувшийся передо мной замок и по моим щекам текли неконтролируемые слёзы. Замок Валевских, от которого, как мне сказали, не осталось даже камня на камне, один в один походил на имение Горбуновых. Те же стены, те же три башни, то же главное здание, выступавшее и домом, и местом для собраний. Даже непрекращающиеся звуки работы кузнеца и те напоминали мне об утерянном доме.

— Я… Цени то, что имеешь, Алекс, — произнёс я, смахивая предательские слёзы. — Не всем дано такое счастье.

Младший борон хмыкнул, явно не понимая моего состояние и ускакал, стремясь поскорей вернуться домой. Рядом со мной остановилась повозка с Аделиной.

— Что, капустка, у каждого из нас есть свои шрамы? — усмехнулась тёмная. — Дай угадаю — когда-то ты жил в таком же холодном и сыром каменном мешке, но пришли страшные враги и всех убили?

— Знаешь, Аделина, иногда ты лезешь туда, куда тебя совсем не звали, — ответил я. — Я же не спрашиваю, почему ты не уберёшь ожог на лице, что нанесли тебе Гурфаны. У меня хватает на это такта.