Шрифт:
В какой-то момент боя, вновь уклонившись от удара клинка и защитив тело Ильи, я почувствовал мощный удар в челюсть. Тело оторвалось от земли и отравилось в полёт до ближайшей стены. От столкновения воздух выбило из груди, а ребра жалобно затрещали.
— Ты и правда — разочарование. Я столько слышала о тебе, но ты оказался слабаком... — сухо произнесла девушка, разминая руку и смотря на меня.
Печать Регенерации уже вовсю лечила организм, а мои глаза смотрели на то, как к цесаревичу подступают Ульфхеднары.
Я понимал, что только печатью Скачка смогу помешать им, но девушка тоже не будет стоять на месте и атакует...
В следующий миг, когда я уже хотел ринуться в самоубийственную атаку и защиту одновременно, один из Ульфхеднаров нанёс удар по рассеянному Цесаревичу. Вот только плазменный меч, который должен убить парня, промахнулся...
Под неестественным углом, Илья совершил ловкое движение и просто перехватил руку убийцы, после чего одним движением отрубил голову убийцы его же мечом.
Девушка-Жнец от подобного поворота знатно удивилась, как и я, а Ульфхеднары в момент потерялись, пытаясь осознать, что сейчас было.
— Эх... — вздохнул Илья, стоя на ногах, разминая плечи и сжимая выхваченный клинок. — Всё-таки пришлось раскрыться...
Только его слова сорвались с уст, он перехватил меч и ворвался в бой с Ульфхеднарами, моментально пронзив ещё одного.
Его движения, перестановка ног и плавность в обращении с клинком... Я уже видел такое, в одном из миров очень давно. Там, где правил Тетраграмматон. Там, где мне пришлось убить своего учителя и друга...
Мощный грохот и звук плазмы от двух скрещенных клинков пронзил мой разум, и в следующий миг Илья посмотрел на меня полностью спокойным и собранным взглядом, произнеся фразу, от которой сердце пропустило удар:
— Вставай и сражайся, клерик!
Глава 27
— Вставай и сражайся, клерик!
Эти слова прозвучали в голове, слово бой огромного колокола. Когда последний раз меня называли клериком? Когда последний раз я надевал тёмное одеяние, вооружался двумя Beretta M93R и катаной, что не знала промаха и всегда разила врагов?
Ощущая небывалый мандраж и какой-то ступор, я смотрел на то, как Цесаревич вырезает Ульфхеднаров. Полуторный меч, клинок и крестовины которого состояли из плазмы, был в его руках самым угрожающим оружием в мире, а сами движения парня будоражили моё сознание. Они... Словно пробуждали его.
Вот Илья отвёл голову от выпада и в следующий миг переставил ноги, нанеся рубящий удар сверху и буквально отрезая половину шлема Ульфхеднара, прихватив ещё и часть лица. Следом он под немыслимым углом извернул тело и играюче отвёл руку девушки, что с остервенением пыталась нанести удар. Её кулаки полыхали печатью Усиления, но помимо неё я так же видел и печати Концентрации. И даже так, она не могла достать Цесаревича. Он был быстрее. Он был ловчее. Он был сильнее неё и... Опытнее. Более не осталось того юношеского задора и непонимания, которые я видел ранее. Сейчас это были глаза убийцы. Хладнокровного, расчётливого, умелого и незнающего поражений. Именно такие глаза были у Джона...
Кровь в висках отбила ритм, рука сжала топор и в следующий миг ноги несли меня в бой. Сердце стучало так, как никогда прежде, а перед глазами вновь оказались тёмно-серые тона городов Тетраграмматона. Нос ощутил иллюзорный затхлый воздух, а до ушей доносились выстрелы и голоса повстанцев, борющихся с системой. Я вновь оказался в том месте, где нет места радости и счастью. Там, где лишь серость, безысходность и антиутопия. И, возможно, сейчас я совершаю ошибку, но мне необходимо убедиться... Необходимо узнать... А потому, стоило только мне ударом ноги отправить девушку в полёт, как я оказался плечом к плечу с Цесаревичем и произнёс:
— Какой смысл в нашей жизни?
Брошенный косой взгляд и плотоядная улыбка на лице Цесаревича были мне ответом, а следом раздался его полностью спокойный голос, потвердивший всё:
— Чувства. Мы никогда не ведали их и не знаем, что это, но это насущно, как дыхание. И без этого, без любви, без ярости, без печали, дыхание — только часы, тиканье.
— Джон... — слова застряли в горле, а разум пытался осознать.
— Потом, Виктор, — оборвал он. — Выбирай: Тебе гарнир, — указал он плазменным клинком на бойца, а после на девушку. — Или десерт?
— Десерт, — рыкнул я в ответ и создал тройную печать Скачка.
Мощный поток воздуха ударил в спину и в следующий миг я оказался лицом к лицу с девушкой. Видеть её шокированную и непонимающую физиономию было забавно. Она явно не рассчитывала, что я окажусь столь быстр. Теперь, когда нет нужды кого-то защищать, можно развернутся на полную!
Тонкий сжатый кулак пролетел в миллиметре от подбородка, который я заранее убрал, а после — перехватил руку и нанёс удар ногой в корпус, заведомо применив печать Усиления.