Вертикальный удар секирой был быстрый и мощный по своей природе. Вибрирующее плазменное лезвие вонзилось в разрушенный камень площади без преград. Пыль взметнулась, мелкие камни полетели в лицо, а мои ноги коснулись земли, после удачного Скачка.

— Убью тебя, — спокойно проговаривает Дэвис, без особых усилий вытаскивая секиру. — И заберу твой топор себе. Артефакт души... Надо же...

— В очередь вставай, — фыркнул я, припомнив Цесаревича и готовясь ко второму раунду.

Ребячество конечно, можно было убить этого противника гораздо быстрее, эффективнее и без лишних танцев. Но меня заинтересовало то, как он избегает моих атак... То самое непонятное чувство, что я ощутил ранее, вновь давало о себе знать.

Не менее трёх минут мы обменивались ударами и будто бы играли в салочки, которые не приносили никакого результата. Я бил — Дэвис уклонялся. Дэвис бил — я уклонялся. Идиотский парадокс, который меня забавлял и даже будоражил кровь. Впервые, после Виктора, мне встретился достойный противник!

Улыбка безумца сама собой давно растянулась на лице, глаза полыхали азартом битвы, в которой не было места чудесам Смерти. Только голая сила и навыки, подкрепленные мелкими фокусами.

На задворках разума бегали мысли о том, что скоро прибудет подкрепление, а Цесаревич в безопасности. Мои люди, во главе со Звоновым, доставят его на базу и вернутся.

— Ты интересный противник, — учащённо дышит Дэвис, смотря на меня тем же взглядом, каким я глядел на него. — Давно я не сражался с кем-то, кто мог встать с тобой вровень. Жаль, что мы враги, парень.. — вздохнул он грустно и вновь ринулся в атаку, занося секиру.

Я разделял его слова и даже частично уважал. Да, он бахвалился и насмехался над Цесаревичем, но Илья для него враг и это нормальное явление. Уважение нужно заслужить. И, как я понял за столь короткий бой, Дэвис прямой как шпала. Своё уважение он проявляет лишь к сильным.

Мои удары были точны, сильны и быстры, но цели так и не достигали. В последнее мгновение Дэвис уклонялся и уходил от атаки, словно танцор. Он будто бы... Видел все мои движения и они были для него, как на ладони. У него дар предсказания? Возможно.

В какой-то момент боя, мужик вновь уклонился от моего удара топором, что оставлял за собой всполохи промёрзшего воздуха. Впрочем, практически вся земля вокруг нас на ближайшие десятки метров, была заморожена... Именно в этот момент, он споткнулся об валун и стал заваливаться на спину, лишь в последний момент перегруппировавшись.

— Ты мог убить меня, — хмурится он, вновь встав в стойку. — Почему не сделал этого?

— Чтобы какой-то камень забрал у меня возможность самому убить тебя? — хмыкнул я, а в глазах мужика отразилось понимание.

Но не только в глазах Дэвиса появилось то самое понимание. Его дар явно не предсказывание, раз он совершил подобную ошибку, а упавший на его голову с соседнего разрушенного здания, мелкий камушек, подтвердил это.

— Твой дар, — крутанул я топор в руке, слыша надвигающийся гул репульсоров. Корпус Мебиус и мои люди уже на подходе. — Ты чувствуешь намерения, да?

Стремительно побледневшее лицо и шок в глазах Дэвиса были красноречивее любого ответа. Ещё при попадании в этот мир и его изучении, я занялся тем, что читал всю собранную информацию по одарённым и классификацию их способностей. Разумеется много найти не удалось во всемирной паутине, но последующие проблемы успешно закрылись доступом в архивы Беркутовых.

Чувство Намерений. Редкий дар, который в мире проявлялся лишь два раза за всё время его существования. Дэвис, грубо говоря, видит людей насквозь и может предугадать их следующий шаг. Эдакий аналог предвидения, но более урезанный и работающий локально. Парадокс в том, что сила этого дара и его ограничения связаны. Дэвис видит прямые намерения, но не видит случайностей. Камень, об который он споткнулся и тот, который упал ему на голову, тому подтверждение. Пламя Бездны не убило его, потому что моё намерение было сосредоточено на нём. Мужик просто сделал так, чтобы его не задело и всё. Сильный и одновременно слабый дар, а это значит...

— Это был хороший бой, — холодно говорю и раскручиваю Левиафан над головой, полностью освобождая разум от мыслей. — Но пора его заканчивать. Прощай, Уильям Дэвис. Я запомню тебя.

Волны холодного ветра распространились во все стороны от меня, а энергия Смерти неостановимым потоком вливалась в Левиафан. Его лезвие сияло, руны насыщались, а мощь зимы готовилась вырваться наружу. Да... Я не желал убивать Дэвиса и не думал об этом... Я думал лишь о том...

— Чтобы на земле разверзся ледяной ад, — сорвался шёпот с моих губ.

С мощным гулом, сияющее лезвие топора, рассекая воздух, вонзилось в землю и небеса дрогнули. Неостановимая стужа, адский холод и громким звук скрежета льда стали предвестниками... Предвестниками пришедшей в Белгород зимы.

Раннее утро, первые лучи солнца. Юрий Соколов не спал всю ночь. Под его глазами образовались небольшие потемневшие круги, форма частично помялась, а лицо обросло лёгкой щетиной. Более шести часов он лично координировал действия войск, будто дирижёр музыкального оркестра. Раздача приказов, получение данных, обработка, создание плана и манёвров. Бои в Белгороде не успокаивались, а наоборот — набирали обороты. Первая волна неприятеля, как стало известно позже, была лишь разведывательным ударом. Их прощупали, посмотрели на собранные силы и приняли соответствующие решения.