— Что? — спросил недоуменно.

Конечно, догадки у меня были, но озвучивать я их не собирался, лишь протопал к столу и плюхнулся на свое место под хихиканье Антохи, который безрезультатно пытался подавить смех.

Ивлееева кидала яростные взгляды на старика, не забывая через каждые пять минут вставлять едкие замечания на его счет.

Петрович выглядел мрачнее тучи, а когда посмотрел на меня, я понял — ко мне пришел белый, пушистый друг. В глазах деда светилась жажда мести, и я был уверен, что отдача не заставит себя долго ждать, но уж лучше издевательства учителя, чем посягательства Надежды.

Тренировка была адской. Чем только не заставлял меня заниматься дед. Если к физическим упражнениям я привык, занимаясь с Костей и Анной, то вот умственный перегруз ощущался довольно тревожно.

Как бы с ума не сойти от всех заклинаний, которыми нашпиговал мою голову дед. Методика у него была незамысловатая, но зато очень действенная. Петрович просто впихнул в мой мозг кучу информации, причем грубо впихнул, словно огрел кувалдой. Теперь в моей тумкалке булькал сплошной коктейль из неструктурированных заклинаний, пояснений, описаний и еще огромной кучи всякой херни.

Когда я попал в тело Максима, и Светлана проводила процедуру восстановления памяти, я чувствовал себя не в пример лучше. Боль, конечно, тогда была жуткой, но длилась она от силы пару минут, а затем все пришло в норму. Насколько я мог судить, никакой перегрузки нервной системы от нахлынувших воспоминаний и целого вороха информации у меня не случилось. Сейчас же, я чувствовал — еще немного и мой мозг перегорит.

Петрович сделал все, чтобы с учетом имеющейся у меня энергии, я оказался выжат как лимон.

Нет, он не довел мой резерв до нуля, но даже без этого нашел способ умотать меня так, что к вечеру я еле держался на ногах, а мой мозг был не в состоянии сформировать ни одной мало-мальски осознанной мысли.

Я даже ноги не мог передвигать самостоятельно.

— Ничего, ничего. Антоха тебе поможет. А может попросить Надежду? — ехидно поинтересовался учитель, — Думаю она не откажет.

— Пошел ты, — лениво махнул рукой, потому как огрызаться не было ни сил, ни желания.

— Макс, держись, сейчас отдохнешь, — посочувствовал мне парень и потащил в дом.

Какое там держись... Мне даже глаза сложно было не закрывать.

— Изверг, — пробормотал в сторону Петровича.

Я не злился на деда, даже был ему благодарен за полученные знания. Нам, конечно, их с ним еще разбирать, расставлять по полочкам, структурировать, учиться применять на практике, но это уже было кое-что. Я бы даже сказал, большой шаг вперед. Сегодня, за один день я узнал столько, сколько не смог, наверно, за целый год.

Николай Петрович сразу предупредил, что данная метода передачи материала нынче не практикуется, более того — строго запрещена. За подобное действо можно загреметь в места не столь отдаленные. Такой процесс очень редко проходил без эксцессов, и чаще всего заканчивался полным выжиганием мозга, но мы справились, во всяком случае, я очень на это надеялся. Не хотелось бы наутро проснуться полным идиотом.

Утро выдалось тяжелым. Голова раскалывалась так, словно я вчера в одиночку выжрал ящик водки. Солнечный свет, проникающий в окно, заставлял глаза слезиться. Хотелось закрыться одеялом полностью и отрешиться от всего мира, что я не преминул сделать.

Счастье мое было недолгим. До противного довольный голос Петровича заставил простонать, а затем приподняться на кровати.

— Хватит дрыхнуть, ленивец! Подъем! Ты забыл какой сегодня день?

— Не забыл, — пробормотал в ответ, желая только одного, чтобы чертов старик свалил куда подальше, хотя бы часика на два.

Видимо поняв по моему лицу, о чем я думаю, дед ухмыльнулся.

— Даже не надейся. Сам же хотел оказаться в Рязани как можно быстрее, вот и не куксись.

— Я тебе не красна девица, чтобы кукситься.

— Тогда руки в ноги и вперед собираться. Бери пример с Ивлеевых, они с самого раннего утра на ногах, даже позавтракать уже успели.

— Встаю я, встаю.

Знал, что старик был прав, все понимал, но тело упрямо не хотело слушаться, а разум нет-нет — да и уплывал в бескрайние дали, теряясь на просторах сознания.

Петрович почти мгновенно заметил возникшие во мне изменения.

— Эй, парень, да ты совсем квелый. Ладно, полежи малехо, я сейчас вернусь.

С удовольствием забрался обратно на кровать и прикрыв глаза, поморщился.

Планы рушились как карточный домик, и я ничего не мог с этим поделать. В подобном состоянии я не сумел бы пройти даже сто метров, не говоря уже о том, чтобы шагать более суток, а нам примерно столько времени понадобилось бы чтобы добраться до места назначения.

Как же это не вовремя.