Все в порядке. Ничего страшного. Это сон, просто сон. Обычный кошмар.

Только вот мозг упорно твердил, что происходящее вполне себе реально.

Когда глаза привыкли к темноте, я наконец-то смог понять, где именно нахожусь, и это знание вызвало дикий ужас. Я лежал в деревянном гробу, глубоко под землей.

Еле сумел сдержать рвущийся изнутри крик.

— Стоп, стоп, стоп, — пробормотал тихо, — Как я здесь оказался? Хотя, это неважно. Важно то, каким образом я смогу отсюда выбраться.

Попробовал сдвинуть крышку гроба, но та не поддалась. Начал по ней колотить — бесполезно, только зашиб руки. Земля, придавившая ее сверху, не давала сдвинуться с места. Магия тоже не подчинялась приказам. Ни одно плетение не хотело формироваться, словно кто-то невидимый перекрыл мне доступ к энергии.

Это только в фильмах, погребенным заживо героям удавалось без проблем откопаться и вылезти на поверхность. В реальной жизни дело обстояло намного сложнее.

Дышать становилось тяжелее с каждым вздохом, ко всему прочему, внизу, под брюками, я почувствовал шевеление. Кто-то полз по моей ноге, и он определенно точно был не один. Пальцев руки тоже коснулось что-то холодное и влажное. Дернулся в сторону, насколько это было возможно и скосил глаза.

Огромное количество белых, жирных личинок ползло по моему телу, постепенно подбираясь к лицу.

— Сука! Да сколько же вас тут?

Я судорожно попытался придумать хоть какой-то способ спастись, а потом расхохотался.

Зачем? Вот я болван. Со всей этой паникой совершенно забыл, что являюсь бессмертным. Осталось дождаться конца, а потом вновь возродиться, только теперь уже в другом месте, а затем узнать, кто меня закопал и удавить нафиг.

Расслабиться естественно не удалось. А кому это было бы по силам, когда по тебе ползет хренова туча мерзких личинок? Эти падлы все же добрались до моего лица, полезли в уши и нос. Рот я благоразумно держал на замке, не позволяя этой гадости попасть внутрь, хотя хотелось заорать блажью. Такой свою смерть я не видел даже в самых ужасных кошмарах.

Нет бы от гипоксии загнулся...

Видимо, не судьба.

Потряс головой, скидывая основную белесую массу и все же не выдержал — блеванул.

— Да чтоб вас, твари! — взревел во всю мощь легких и понял, какую глупость совершил, ибо личинки сразу попали в рот.

Начал отплевываться, но это делу не помогло. Стало только хуже, и я сдался, не собираясь продлевать страдания, позволяя ползучей гадости заполонить мое горло и тем самым вызвать удушье.

Еще минут десять давился, хрипел и бился в агонии. Когда в глазах начал меркнуть свет, обрадовался так, что чуть не наложил в штаны.

Хотя, почему чуть, ведь известно, что перед смертью кишечник опорожняется непроизвольно, наверняка у меня произошло то же самое.

Когда вновь открыл глаза, то как и предполагалось, оказался уже в знакомом и даже, можно сказать, родном зале.

— Уф-ф, — вздохнул полной грудью, осознавая, насколько классно вновь иметь способность дышать без того, чтобы тебе в глотку не забивалась всякая дрянь.

Хоть и понимал, что в данный момент мое дыхание, да и все тело — это лишь иллюзия, спроецированная сознанием и не дающая превратиться в ничто, тем самым спасая разум от «перегрева» — все рано радовался как младенец.

Провел руками по плечам, встряхнулся и скептически себя оглядел на наличие белой гадости.

Все оказалось в порядке. От личинок не осталось следа.

— И как тебе ощущения? — прозвучал насмешливый, но от этого не менее едкий голос у меня за спиной.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — Смерть очень недовольна.

— Отвратительно, — не стал скрывать я.

Можно было бы пожать плечами, сделать равнодушное лицо или посмеяться над произошедшим, только у меня ничего из этого не вышло.

К тому же, Смерть наверняка видела, как я внутренне извивался от страха и отвращения, лежа в деревянном ящике.

— И поделом, — проронила вороноволосая женщина, подходя к своему импровизированному трону, но потом резко взмахнула рукой и неудобный «седальник» превратился в широкое мягкое кресло с красной бахромой по краям.

Грациозно опустившись, женщина закинула ногу на ногу и вальяжно откинулась на спинку кресла, тут же материализовав для меня жесткий, сомнительного качества стул, и вскинула брови, взглядом указывая на него.