— Именно о них я и говорю, Ваше Высочество. Просто дайте мне пять минут, и они будут здесь. Я разместил их неподалеку, в моем гостевом домике, который вы мне любезно предоставили.

— Что? — взъярился Кабаневич, — Полётов, вы дали Нагибину притащить сюда его поганую ложу?

— Нагибин может привозить на Игры, кого захочет, герцог, — бросил в ответ Полётов, — Равно, как и вы. Вы же оба мои гости. И вы, например, притащили на Игры почти всех ваших родичей. А их больше, чем друзей-магов Нагибина раз в десять.

— Да, но друзья Нагибина — не либеральные масоны! Какого лешего...

— Так у нас уже не собрание либеральных масонов, — напомнил я, — У нас Земский Собор. Куда допускаются Старшие всех русских кланов, пожелавшие приехать. Таков регламент. Следите за ситуацией, герцог, не выпадайте.

— Ладно, пусть решил незаинтересованная сторона, — Полётов отвесил поклон Бонапарту.

— Хм... — призадумался французский Императора, — Ну, если следовать букве и духу Собора 1613 года — то Нагибин определенно имеет право позвать своих друзей проголосовать за него. Если его друзья — Старшие русских кланов, разумеется. Так что по мне — пусть приглашает своих. Вообще, русская политика — это очень забавно, господа. Я получаю здесь у вас искреннее наслаждение. Как в цирке. Хоть вы и лишили меня моего халявного миллиарда золотых рублей...

***

Через пять минут холм и правда наполнился моими парнями. Ну как парнями...

Старшему Шаманову было, например, уже за восемьдесят. Двоюродный дед моего друга Шаманова оказался древним благообразным эскимосом, правда, очень маленьким, ростом старик был с восьмилетнего ребенка.

Зато молодым был Старший Пушкин. Ему оказалось не больше тридцати, судя по всему моего кореша Пушкина, который сейчас находился с Ладой в Павловске, Старший заделал, когда ему самому было лет тринадцать.

Что безусловно делало Старшему Пушкиных честь, и как АРИСТО, и как мужчине...

Еще прибыл Старший Железновых, его неодаренный, но любимый сын-бастард служил у меня в наёмниках, через него я и смог склонить барона Железнова приехать поддержать меня.

В общем-то на этом нормальные Старшие кланов у меня закончились, дальше пошёл разнообразный треш.

Граф Мухожуков, Старший клана своего непутевого родича, служившего мне, прибыл в окружении роя жирных мух, чем поверг господ-либералов в шок.

В еще больший шок их поверг Валерий Периайтович Чумновский, распространявший вокруг себя омерзительное зловоние. Чумновский, взобравшись на холм, прежде всего осведомился о своем брате, который пропал в Желтороссии вместе с моим Петей, но сообщить чумному барону мне было нечего.

Семён Семёнович Прыгунов, приехавший поддержать меня по моему приказу, весь трясся от ужаса. Он явно не бывал ранее в столь благородном обществе, все больше сидел у себя в Псковских болотах.

Барон Рукоблудов вел себя гораздо свободнее, он махал палицей и орал, что готов тут всех перебить ради меня, пока я не пояснил Его Благородию, что убивать никого не нужно. Нужно просто поднять руку, когда я скажу.

Герцог Эриксон, дядя моей телохранительницы Сигурд, был высоким блондином и почти не говорил по-русски.

Корень-Зрищин, член моей Лицейской ложи, хоть и был Старшим клана, но остался после указа Павла Стального без герба и титула, а еще без языка, который ему отрезал чистой магией один из Жаросветовых у Петропавловки. Впрочем, руки у парня были на месте, даже две, а значит проголосовать за меня он мог...

Хуже было другое. Корень-Зрищин был единственным членом своего клана, всех остальных Павел Стальной успешно уничтожил.

И это было всё. Больше я никого собрать не осилил.

Старшим Глубиных была мама князя Глубины, которая ненавидела своего сына за то, что он так и не женился и не продолжил род. Так что уговорить её приехать поддержать меня Глубина не смог, да он вроде не особо и пытался...

Еще я пытался подкупить Старшего Цветковых, клана, потерявшего магию, но Старший Цветков находился в запое и к переговорам не был способен совсем.

А больше никого найти я просто не успел...

Вот это сборище самых худородных и презираемых АРИСТО во всей Империи и было моей группой поддержки, от них сейчас зависело, кто наденет корону — я или подонок Михаил.

Впрочем, поддержать меня приехали еще трое попов.

Архиепископ Новгородский Зосима, архиепископ Псковский Никифор и кардинал Риццо из Рима. Последний представлял группу воинственных католиков, которая согласилась поддержать меня в обмен на слово магократа, что я, став Императором, сниму все ограничения на закупку вооружения для рыцарских церковных орденов.

Ибо сейчас рыцари имели право покупать только стрелковое оружие, но не тяжелую технику. Это ограничение, разумеется, не касалось Мальтийского Ордена, но тот был скорее личной структурой Павла Вечного, а не частью Римской Церкви. А потом вообще был почти полностью уничтожен. Кстати, обещание возродить Мальтийский Орден я кардиналу Риццо тоже дал...