Княжна Пожарская была перепугана, но для восьмилетней девочки держалась хорошо.

И Чуйкин, и Пожарская выглядели непострадавшими.

— Ну и какого лешего вы живы, м? — поинтересовался я.

Где-то совсем рядом грянул взрыв, обломки ангара заходили ходуном, из проделанного Чуйкиным сюда прохода сверху посыпалось каменное крошево...

Потом сверху застрекотали пулемёты, где-то в небесах бахнула ракета...

Я подозревал, что Чуйкин спасся, исполнив какую-нибудь оригинальную дичь, как он это любил. Так и оказалось.

— Я стенку пробил, — сообщил Чуйкин, — Когда ангар начал складываться, я просто ухнул в стенку — и выскочил наружу. Я вас в коридоре ждал, господин. Вот только вы не предупредили, что это здание будут расстреливать солярис-зарядами.

— А меня спас он... — сказала по-французски Пожарская и указала, но не на Чуйкина, а на корпус мертвеца среди камней.

Я поглядел на безногое, безрукое и безголовое тело.

Боже мой. Похоже, что Михаил Буланов оказался не таким уж плохим парнем...

А потом я всмотрелся в мундир мертвеца и понял, что это ни фига не Михаил. Мундир явно принадлежал французскому Императору, этим принявшим страшную смерть магократом был Франк Бонапарт...

Судя по всему, французы лишились своего Государя.

— Он запустил ауру и держал меня, — затараторила Пожарская, — А когда мы упали — я упала на него, и даже не поранилась! Он ведь... Ну... Отрегенерирует?

Я молча отвернулся от раскуроченного трупа. Учителя у Пожарской явно были так себе, иначе они бы объяснили девочке, что без головы маги не живут.

У меня язык не поворачивался сказать княжне, что её друг погиб. Но полностью лишенный такта Чуйкин тут же пояснил, как всегда прямо:

— Нет, маленькая госпожа. Этот человек помер.

— А? — Пожарская явно не поняла или просто не хотела понимать.

— Иль э мор, — не без труда выдавил из себя Чуйкин.

Французский у Чуйкина был столь же ужасен, как и валявшийся среди камней труп Бонапарта.

Тем не менее, девочка теперь поняла, глаза княжны округлились от ужаса.

— Мы его похороним?

— Боюсь, что нет времени, госпожа, — вздохнул я, — Но Император Бонапарт умер, как истинный АРИСТО, он принял благородную смерть. Да упокоит Господь его душу. Есть у кого-нибудь порошок телепортации?

Пожарская не поняла меня, я перевёл девочке на французский, но она только захлопала глазами...

Чуйкин же просто развёл руками:

— У меня ничего нет, господин.

Это было паршиво. У меня порошка тоже не было, свой единственный я отдал Шаманову.

А над нами тем временем шла война, судя по всему, бой уже переметнулся на руины ангара, взрывы грохотали совсем рядом, пулемёты трещали, не переставая, а орали наверху, как в аду...

Очередная ракета попала во что-то крупное, бахнул оглушительный взрыв, сверху в наш «блиндаж» посыпалось каменное крошево, потом от огромного блока, который подпирало уральское яйцо, отвалился громадный булыжник...

— Здесь оставаться нельзя, господин, — заметил Чуйкин.

— Знаю.

— Вообще, я не понимаю, почему этот ангар просто не разложился на атомы от солярис-ракет, — задумчиво произнёс Чуйкин, — Я, честно, ждал этого. И думал, что вот теперь-то я точно сдохну. Я хотел этого, господин...

— Сдохнуть ты еще сегодня успеешь, не переживай, — утешил я Чуйкина, — А ангар просто обрушился, а не обратился в пар, потому что Полётов навесил на него самую мощную магическую защиту во всей Империи.

— Ясно. Так мы уходим, господин?

Ага. Легко сказать.

Я был уверен, что как только я отсюда вылезу — то немедленно стану главной целью для тех, кто атакует.

А атаковали руины ангара явно все те силы, о которых говорила принцесса — Булановы, Дубравины, да еще наверняка и консервативные масоны в придачу с Охранным Отделением. Последние теперь, после пленения Алёнки, наверняка тоже переметнулись на сторону Либератора.

Судя по звукам, доносившимся сверху, Либератор телепортировал сюда всю свою армию целиком — вместе с вертолётами, самолётами, танками, БТРами, огромными боевыми роботами и еще черт знает чем...

С другой стороны, Чуйкин был прав — оставаться здесь было нельзя. Во-первых, меня рано или поздно обнаружат и отсюда выковыряют. Во-вторых, это пространство среди завалов уже на ладан дышало — блок, который подпирало уральское яйцо, от взрывов уже начал потихоньку сдвигаться...

Но меня сейчас волновало даже не это.