Грянули орудия БТР — но я перемолол все ракеты...

Я с такой МОЩЬЮ давил из себя защитную ауру, что сердце у меня в груди затрепетало, все мои чакры были сейчас, как натянутые и раскаленные струны, я ощущал, как они пылают во мне...

Из-под руин вырвался Чуйкин и ринулся на меня с перекошенным от ярости лицом:

— Что вы стоите, подонки? Вы слышали приказ отца! Убейте Крокодила!

Сверху упала какая-то сверхтяжелая ракета, она оглушительно ухнула о мою ауру, Чуйкин отлетел в сторону, завертевшись в воздухе. У меня потемнело в глазах, я понимал, что уже почти исчерпал запасы МОЩИ, через полминуты я перегорю...

А пули, снаряды и магия все летели и летели в меня...

Я уже перемолол своей аурой тонны свинца, возможно даже целый артиллерийский склад...

Дальше здесь оставаться нельзя, надо сваливать.

Я кастанул Полётовское заклинание полёта, а потом направил все свои силы на скорость, даже в ущерб защите.

Я ринулся на сверхсветовых скоростях вперед, я несся над руинами, как болид, княжна Пожарская вцепилась в мою шею...

Я огненным вихрем промчался сквозь толпу радикалов, разрывая их на части и обращая в пар одним касанием моей могучей ауры.

Передо мной на миг метнулась перепуганная рожа Несмертина... Ага, то, что нужно.

Я схватил ублюдка за горло, оторвал его от земли и потащил вместе с собой. Я был настолько силен, что даже эта ноша не замедлила моего движения. Несмертин извивался и пытался колоть меня своей белесо-серебристой аурой, но мне это было, как комариные укусы...

Я уже покинул руины и теперь мчался над полем боя.

Здесь ситуация изменилась — сияние магии внизу теперь исчезло, лишь местами вспыхивали ауры и заклятия радикалов...

Гностический Либератор не соврал — магия теперь была только у радикальных масонов. И у меня.

Вот последнее явно было сюрпризом для подонка. Я был убежден, что Либератор вырубил магию прежде всего, чтобы лишить меня сил... Но у него не получилось, не фортануло.

Я понятия не имел, почему так, но размышлять об этом мне сейчас было некогда.

В моей ауре тонули пули и ракеты....

Я пробил насквозь огромного робота с Жаросветовским гербом на броне. Я пролетел прямо сквозь броню, прямо сквозь грудину пилота, который не успел даже вскрикнуть...

Робот взорвался, уже за моей спиной.

Я мчался со скоростью самого солнечного света, возможно даже быстрее... И всюду я видел сражающихся и трупы, и искореженный металл, и куски кровавой плоти.

Я видел мертвых врагов и видел мертвых друзей...

На земле метнулось лицо князя Глубины — безжизненное и искаженное застывшей предсмертной мукой. Князь был трупом, ему уже не помочь...

Сбылось страшное пророчество моего наставника Словенова. Никто из присутствовавших при вскрытии Рюрика не пережил этот день — пали и Полётов, и Глубина, и Мертвякова, и герцог Кабаневич, и даже Тая... И Шаманов наверняка тоже.

Остался один я, спасенный от любых проклятий и пророчеств моей крокодильностью.

Я был вечным изгоем, на которого даже магия Рюрика не действовала, как и магия Либератора!

Я ощущал себя сейчас ужасно, чувствовал себя отколовшимся куском мира, неправильным и проклятым куском...

Я летел над полем боя, а внизу умирали мои друзья, лишенные магии.

Я увидел, как на моих глазах радикалы разорвали в клочья Старшего Пушкина — моего человека. Еще увидел трех моих мертвых финнов...

Но мое сознание выхватывало все эти кошмарные видения лишь на долю секунды.

Я не мог остановиться, не мог помочь моим товарищам, не мог даже притормозить...

Я должен был сохранить свою жизнь, ради Духовного Перводрева, двенадцати Тайн — единственной силы, которая сможет сразить Либератора и спасти мир.

Я делал выбор между миром и своими друзьями — и этот выбор терзал меня, разрывал на части мое сердце.

Но я не мог сбавить скорость, если я замешкаюсь — меня тут же расстреляют в упор ракетами, даже моя аура не выдержит... И тогда всему конец.

Я теперь был почти у самого спасительного леса, там я смогу затеряться...

Но здесь уже собралась толпа радикалов, ублюдки соединили свои ауры какой-то масонской магией и раздули громадный разноцветный пузырь.

Я на секунду завяз в этом пузыре, как муха в меду...

Радикалы, бешено визжа и беснуясь, начали прожигать мою ауру заклятиями.

Ублюдок Несмертин, которого я все еще тащил, воспользовался этим и впился мне зубами в руку, потом извернулся и ударил меня заряженным кулаком по лицу.