Глубокие порезы от разбитого настенного зеркала на лице девушки тоже не кровоточили. Вместо крови из них сочилась светящаяся голубая жидкость, похожая на какой-то клубный коктейль. Глаза девушки были матово-голубые, словно залитые сильно разбавленными чернилами, а волосы, вчера еще платиново-белые, сейчас отливали все той же голубизной, да еще и выглядели так, словно вместо волосинок состояли из тонких нитей стекловолокна, светящихся на концах, словно у нее в глубине черепа горела ярко-голубая лампочка, свет которой я и видел.

И самое хреновое — ногти. Даже вчера они вызывали изумление своей длиной и остротой, как это сейчас модно, а сейчас и вовсе стали какими-то кристаллическими и голубыми.

Легкомысленное белое белье, которое вчера еще лежало на полу, сейчас тоже было залито синей жидкостью, а одна лямка лифчика и вовсе, разрезанная, болталась в районе локтя.

Снова забулькав, вчерашняя красотка вытянула в мою сторону свои длинные когти, и, сменив звук на утробный хрип, ломанулась прямо ко мне!

— Эй! — я отскочил. — Что за херня с тобой творится?!Но умом я, конечно, понимал, что ответа мне не будет — она просто не способна ответить. Один из осколков зеркала рассек ей гортань и именно этим обуславливались странные звуки — это воздух с хрипением и бульканьем голубой кровью выходил из разреза.

Она просто не могла быть жива, никак. С такими повреждениями не живут, а очень быстро умирают — ровно столько, сколько нужно, чтобы задохнуться из-за того, что воздух не попадает в легкие.

Что ж, я смотрел достаточно фильмов про зомби, чтобы теперь понимать, что противостоит мне. И пусть выглядит оно не совсем так, как я привык — разницы особо нет. Даже физические повреждения на месте и плевать, что вместо крови из них сочатся «голубые гавайи».

Только лишь остатки гуманизма во мне слабо задергались и подняли лапку, прося слова и я нехотя это слово дал:

— Слушай, я считаю до трех, и если ты не прекратишь, я тебя стукну.

Вчерашняя блондинка снова забулькала и полностью вывалилась из туалета. Натурально — вывалилась, будто споткнувшись обо что-то. Взмахнув когтистыми конечностями, упала на пол, чуть не задев меня (едва успел отскочить), заливая линолеум синей жижей, и принялась царапать его когтями.

— Раз. — произнес я, глядя на это дело сверху вниз.

Новорожденная зомби вовсе не казалась опасной, скорее уж вызывала жалость. Однако я не позволял этому обманчивому впечатлению завладеть мной — каким бы неуклюжим не было это существо, оно явно хотело причинить мне вред, а это в мои планы уж никак не входило. Тем более, что я прекрасно понимал — оставь это существо в живых и дай ему время и возможности, и оно приложит все усилия к тому, чтобы всадить в меня эти кристаллический когти. Интересно, если оно меня царапнет или укусит, я тоже заражусь и стану таким же зомби?

— Два. — произнес я, глядя, как существо наконец-то поднимается с пола, сгорбившись и покачиваясь.

Рука автоматически пошарила сбоку, и нашарила стойку торшера с желтым абажуром, который достался мне по наследству еще от бабушки. Торшер был массивным и увесистым, вполне подходящим для того, чтобы защититься от новорожденной зомби.

— Три. — веско сказал я, глядя в мутные голубые глаза блондинки.

Она ответила новым бульканьем и опять потянула ко мне когти, словно хвасталась новым маникюром.

Я схватил торшер, дернул, вырывая вилку из розетки, развернул его плоской круглой ногой вперед и сначала на всякий случай чувствительно треснул зомби в грудь. Она пошатнулась, отклонилась назад, недовольно заворчала и снова пошла ко мне, вытянув когти, хотя у настоящего живого человека от такого удара как минимум дыхание бы перехватило на несколько секунд, а то и пара ребер треснула!

Ну все, теперь не остается сомнений — от живого человека в этом существе не осталось ничего. Даже жалко. Симпатичная была.

Широко размахнувшись, я подсек тяжелым торшером ноги зомби, снова отправляя ее на линолеум, но в этот раз уже не позволил ей подняться — подшагнул вперед, следя, чтобы зубы чудища не дотянулись до моей босой ноги, поднял торшер над головой и как молот опустил его на голову бывшего человека. Даже, кажется, ухнул при этом. Сожалений я не испытывал никаких — если не я монстра, то монстр меня. А то, что это отныне монстр, и ежу понятно. Проверку на потенциального человека тварь не прошла, хоть я и давал шанс.

На третий удар зомби наконец перестал пытаться подняться. В осколках черепных костей пульсировало что-то голубое и блестящее, как будто лаком с блестками помазали. Та же субстанция была вокруг — на полу, на стенах, брызги, шматки, куски.

Заляпал всю квартиру, блин. Теперь уборки не оберешься.

И все равно остановился я только тогда, когда зомби перестала пытаться подняться и замерла окончательно. Не торопясь праздновать победу, я постоял еще немного, ожидая, что коварный монстр всего лишь притворяется и сейчас поднимется и нападет снова, но он, к счастью, не пытался. Мало того — через тридцать секунд даже пульсирование замедлилось, а позже и остановилось вовсе. Это окончательно убедило меня в мысли о том, что все закончилось.