Настанет день, и я ради выгоды женюсь на другой богатой аристократке, и да, если бы представилась возможность завладеть чьими-то землями путём свадьбы, я бы так и поступил. Более того, пожелай я взять рабыню в жены, либо кто-то из братьев пришёл бы со своей армией, дабы я не опозорил имперскую кровь, либо меня бы попросту прирезал во сне какой-нибудь нанятый семьёй убийца, или целый клан убийц. Уж слишком чистой, святой, что ли, считалась наша кровь, но бастардов, кстати, всем, кроме первого и второго принца, делать разрешалось. Странная система, странные правила запрещали мне жениться на Лили или Бьянке, но не запрещали иметь множество жён и гарем хоть из сотни любовниц. Так, к примеру, если бы у близ расположившихся у моих границ Баронов и Графов возникло желание отдать мне одну из своих дочерей, то в качестве платы за возможность породниться с имперской семьёй им пришлось бы передать часть своих земель в качестве приданного. И как говорится, завладей я тремя-четырьмя подобными девицами, глядишь, приобрёл бы земель столько же, сколько у меня сейчас. Вот только проблема заключалась в том, что я четырнадцатый, самый-самый малоперспективный жених, имеющий к тому же по всем тем же слухам садистские наклонности и задрыпанный клочок земли. Своё имя, статус и прочее мне только-только предстояло создать. А рабыни, пусть для всех других они лишь дешёвые шлюхи, пока они при мне и я не решил одеть одной из них кольцо на палец, проблем возникнуть не должно.

Благим матом поднял на ноги Бьянку, желавшую поваляться чуть подольше. Приодевшись, наведя у меня в комнате минимальный марафет, дамы поспешили прочь из комнаты. Так как я решил взяться за дела сегодня пораньше, мне требовалось принять ванну, одеться, и разобраться с этими треклятыми бумагами. Благо, дальновидный я спрятал готовые документы в стол, избавив себя от ненужной волокиты по поиску готовых материалов.

Мыльно-рыльные процедуры подгоняемые мною служанки завершили крайне быстро. Многие из более взрослых прислужниц, таская воду, косо поглядывали на меня со стороны, тем временем, когда девицы по-младше, растеряв былую серьёзность на оборот, весело улыбаясь стреляли по мне своими молоденькими и хитренькими глазками.

Обмазав и обтерев меня ароматическими маслами, дамы под чутким присмотром всё того же Гвиния, приходившего лишь когда моя задница и достоинство уже были спрятаны в трусы, вновь облачили меня в чёрный костюм. В этот раз старику не понравился плащ со светлой внутренней стороной и туфли со слишком высокой подошвой, так как данная модель, по его словам, предназначалась лишь для дождливых дней и разбитых дорог. Не став спорить позволил тому нарядить меня как старому в голову взбредёт. Омрачать столь хорошо начинающийся день спорами из-за вкусовщины я не собирался. К тому же, на сегодня у меня уже была парочка грандиозных планов, начать исполнять которые я собирался с рынка и закупки всего необходимого.

— Когда господин соизволит принять привезённую из рудника зверолюдку? — стоило мне лишь присесть за стол для завтрака, поинтересовался советник.

— Её в порядок привели, отмыли, одели? — мой вопрос слегка обеспокоил Гвиния. Неприязнь того к Зорфам чувствовался на расстоянии.

— Разумеется, даже зверю в подобном месте следует прибывать в подобающем виде. — Ответил старик.

— Хорошо, тогда можешь привести её, у меня к ней много вопросов.

— Смею отказать вам в данной просьбе. — Удивив меня своей категоричностью, молвил тот. — Банкетная не место для животного, и я бы не хотел портить столь хорошую еду и старания наших поваров запахом и непристойным поведениям животного.

— У тебя какие-то счёты с Зорфами, а, старик? — спросив это понял: прошлый хозяин моего тела хорошо знал, почему Гвиний не любит зверолюдей, вот только сейчас, здесь, перед ним, была совершенно другая личность.

— Четверо моих сыновей отдали жизни, сражаясь с Зорфами. Двое погибли в битве, двое, попав в плен, лишились голов. Все они сражались на одном поле, в одной битве. В тот день наши силы проиграли, и когда враг узнал чьих детей пленил, вместо стандартной процедуры выкупа или обмена военнопленными, лидеры Зорфов прислали мне две головы и записку. В ней говорилось, что виной их смерти стала моя сила и что тёмные чародеи, вроде меня, не имеют право на размножение. — История старика всё слегка разъяснила. Старый, рассудительный, спокойный, он с лёгкостью мог принять практически любую мою прихоть. Будь-то наложницы из бордельных девок или убийство без суда и следствия местного лорда. Но одного, а именно моей связи и вежливости с врагом, по факту отнявшим у него всё — прощать не собирался.

— Хорошо, тогда можешь как-то замаскировать её происхождение и позволить нам поговорить по пути в город. Мне позарез нужно знать кое-какие детали из её рабского прошлого. — Делать это Гвинию совершенно не хотелось, но всё же повторно отказывать своему господину он не стал и согласился. Подождав покуда я доем, схожу в туалет, заберу бумаги и прикажу подать карету, старый хрен, сопровождая везде, где только можно, готовил мне какую-то каверзу. Жопой чуял, не с проста он сегодня такой странный и загадочный.

— Как погляжу вы сегодня в приподнятом настроение, ваше сиятельство, — когда мимо нас, пряча глазки и свою широкую улыбку, с тазом грязного постельного прошмыгнули Бьянка и Лили, проговорил старый, а после добавил: — должно быть этой ночью случилось что-то хорошее.

— А ты, как погляжу, собираешься мне его испортить, — отозвался я, заслужив в ответ коварную улыбку.

— Вы видите меня насквозь. Сегодня утром пришёл почтовый голубь. Одна из ваших старших сестёр решила почтить нас своим визитом.

— У меня есть сёстры? — мой очередной глупый вопрос вновь застал старика врасплох.

— Разумеется. Тридцать пять прекрасные особ, двадцать из которых старшие и пятнадцать младших. — «Да ну на хер… Походу специально для этой кабелины на троне мне лично придётся разработать средства контрацепции». — Принцесса Августа в наших краях исполняет роль «Знатного судьи». Узнав о вашей расправе над аристократом, она лично решила посетить город и провести проверку в отношении этого дела.

— А с каких пор над мужчинами, принцами и наследниками теперь стоят судьи женщины? — Хмуро поинтересовался я.