Шрифт:
Закончить ему я не дал:
– Никаких если! Всё будет, как я и сказал.
***
В Карлсоне я сел, понятное дело, за руль, а Табенко разместился, как и хотел, сзади. Но не за мной, а за пассажирским креслом.
Поехали мы в полном молчании. Да и не до разговоров было. Я смотрел по сторонам, всматриваясь одновременно в окружающую обстановку и в окна домов, ища где-нибудь свет.
Но нет, все они зияли чернотой внутри. Впрочем, даже если и есть в домах люди, и у них есть свет, то по-любому все с занавешенными шторами, чтобы не палиться.
Только об этом подумал, как увидел одно окно, сквозь которое мелкой щёлочкой пробивался слабенький свет.
Так, сейчас не время, но надо обязательно запомнить дом, и точное расположение окна.
Хм... А место-то знакомое.
Вон там, в пятидесяти метрах за поворотом, на нас попытались напасть товарищи с дубинами, попутав с людьми Седого.
Может, это они и есть?
Ладно, как разберёмся с детьми, обязательно туда загляну. А сейчас, главное доехать до дома без проблем, и таки явить этому упёртому мужику “рай земной”…
Ну, в нынешних условиях, понятное дело...
P.S. Друзья, теперь Аддон 3.0 доступен и на Литмаркет!
Глава 8
Когда мы уже прилично времени катили по трассе, вдруг, с заднего сиденья раздался резкий вскрик Табенко:
– Твою мать!
Я повернул голову назад. Мужик, с дикими глазами, целился пистолетом куда-то слева и вниз от себя.
Сбавил скорость и повернул голову, чтобы было видно куда он там целится.
Твою мать! Да это ж Шарик! А я про него и забыть успел...
Он каким-то макаром распорол ткань и заполз под заднее сиденье… А сейчас, выглянул оттуда своей зелёной головой с фасетчатыми глазами
Я крикнул:
– Не стреляй! Это мой пет. Шарик, скройся!
Голова богомола тут же юркнула обратно под сиденье.
Блин. А, у Табенко-то нервы стальные.
Я представил себя на его месте. Да я бы точно уже всю обойму выпустил!
Табенко медленно поднял на меня взгляд и сказал каким-то тяжёлым, стальным голосом:
– Предупреждать надо.
Я отвернул голову обратно на дорогу:
– Да я, фактически, в первый раз его с собой взял. Вот, и забыл про него.
– Затем, помолчав несколько секунд, я хмыкнул.
– А ты молодец, что стрельбу не открыл. Чувствуется в тебе... какая-то выучка. Ты где-то служил?
В зеркало заднего видя я увидел, как Табенко бросил на меня тяжёлый взгляд. Посверлил им меня какое-то время, но, в конце концов, ответил:
– Служил.
Правда, на этом и затих.
Ну, а я уточнять не стал. Захочет - сам расскажет. Ну, а не захочет… Да и Бог с ним. И, скорее всего, не захочет. Табенко не производит впечатления любителя трепать языком.
А вот, про детей я всё же спросил:
– А, за детьми ты давно... ухаживаешь?
Табенко уставился в одну точку - где-то в районе ручника.
Я уж думал, что ответа так и не последует, но, через десяток секунд, он, всё-таки, заговорил:
– Как сына потерял, так и начал.
– Мужик помолчал какое-то время, смотря по-прежнему на ручник и, вздохнув, продолжил.
– Жена-то пропала с приходом Аддона. Буквально на моих глазах в чёрный пепел рассыпалась. А пацана я из такого пекла вытащил... Сберёг, довёз до дома. Вот только, дома оставил его в комнате с дочкой - его старшей сестрой. То, что в неё что-то вселилось, я не заметил, заперся в ванной - кровь отмывать.
– Мужик медленно покачал головой. – Ну, а когда понял, что остался совсем один, начал спасать чужих детей, что бы кукукой не поехать. А то, я был близок...
Помолчали.
Я вздохнул:
– Сочувствую...
Табенко по-прежнему смотрел в район ручника и, наверное, видел там что-то своё. В его глазах не было ничего. Никаких чувств. Ни боли, ни горечи, ничего. Пустота. Видимо, именно эту пустоту он и заполнял спасением детей...
Ну, и моё сочувствие ему было не нужно. Просто, решил выговориться…
Вот, в такой тишине мы и ехали по шоссе дальше.
Я думал об Аддоне, и о том, сколько судеб он поломал. А, о чём думал Табенко - не знаю. Да, честно говоря, и не хочу знать о чём думает человек, переживший такое...
Внезапно, в свете фар Карлсона, в пятидесяти метрах впереди - прямо на середину дороги, выскочила какая-то огромная тварь.
Размером этот манекен, наверное, с одноэтажный дом будет.
Длинные согнутые в коленях ноги, длинные руки, упёртые в асфальт и сгорбленный широкий торс. Морда - то ли собачья, то ли лягушачья. Нечто среднее. Разве что, цвет коричневый. В общем, форменный гигантский уродец.
За ним рассмотрел остов огромной туши.
А вот, и Шарпей.
Блин! Так и знал.