Большой раздел моего персонального учебника посвящён методике развития чувства восприятия личной летательной машины. Это вполне себе магическая информация, конкретные манипуляции в кабине истребителя, и на первый взгляд совершенно фантастические… Это вербальное воздействие на металл. Словесная обработка имеет огромное значение — меняет свойства металла, или изделия из него, на тонком метафизическом уровне… Сия истина хорошо известна алхимикам с древнейших времён. Вот и сейчас к созданию наших новейших истребителей приложили руку ведущие специалисты с факультета практической алхимии имперской академии, как сообщил нам на первой лекции благообразный старичок, на лекцию которого я опоздал на несколько секунд, профессор — светлейший князь Салтыков Олег Андреевич, преподаватель курса отечественных космических технологий…

Через полчаса я отправляюсь в академию, и троих из нашей группы отвезут к истребителям восьмого поколения; где и произойдёт первое общение человека и самолёта с метафизическими свойствами…

Сейчас на орбите находится целый отряд наших космонавтов, как на нашей российской станции, так и на международной МКС «Земляне». Российская империя совместно с Европейским Союз доминируют в освоении космического пространства. Наша страна даже лидирует в этой области. Известные учёные и знаменитые изобретатели из России не покинули её и не были изгнаны недалёкими правителями, а выдвинули наше государство на передовые позиции в космосе. И не Соединённые Штаты доминируют в безвоздушном пространстве… Оно и понятно. Второй мировой войны не было, и немца Фон Брауна с его знаменитыми ракетами и чертежами американцы не взяли в качестве трофея… Не было коммунистов — не было и фашистов. Человеческое сообщество на планете Земля пошло не революционным путём, а эволюционным…

Мы идём с непременным моим спутником Василием в имперскую академию. На мне новенькая форма серо — голубого цвета, выданная мне в первый день пребывания в академии. Сшита она по моим параметрам и смотрится идеально. На меня обращают внимание. Нас, с военно космического факультета можно было бы назвать курсантами, но мы — студенты. У нас особый факультет и особые самолёты. Курсанты есть в Москве и Петербурге, в военных академиях…

Воздушные бои периодически случаются в самых верхних слоях атмосферы, даже можно сказать в ближнем космосе — в нейтральном пространстве. По внегласной договорённости между нами и американцами, турецкие самолёты в стратосферу не допускаются, а всегда терпят катастрофу; как утверждают некоторые острословы «у них в сопле ещё не кругло», рассказывает и шутит Василий. Он не меньше моего увлечён космосом и всегда с удовольствием делится со мной последней информацией на эту доминирующую тему интернета и телевидения.

Мы подходим к зданию академии. Перед центральным входом и на ближайших к нему лавочках довольно много студенток в жёлтых и красных пиджачках. Мне машет рукой, а затем подходит княжна Борислава Боголюбская. Она в красном пиджачке и чёрной длинной юбке. Я вижу и Её Высочество в жёлтом пиджачке, в окружении своей свиты в таких же жёлтых пиджачках. Она смотрит на меня пасмурным взглядом. Надо бы ей поклониться, всё же императрица нас познакомила, но я этого не делаю, а с удовольствием жму руку Бориславе, а затем целую эту же ручку. Княжна хохочет.

Как кстати мы с вами встречаемся, говорит княжна, мой брат, как и вы получает сегодня свой истребитель восьмого поколения; и я еду с вами в горы вместе с нашим преподавателем из факультета практической алхимии и спиритизма.

Я почему — то вспоминаю, как красивая машинка Бориславы «Магия — 007» начинала движение за мгновение до того, как княжна дотрагивалась рукой до её руля и ножкой до педалей… Этот автомобиль стоит и сейчас не на стоянке, а рядом с центральным входом в первый корпус академии.

Граф, а вы снова, и, как мне кажется, намеренно не соблюдаете имперский аристократический этикет. Вас ведь представили Её Высочеству, так что вы обязаны при её появлении в поле вашего зрения, первым сделать поклон учтивости, говорит Борислава с некоторой иронией наблюдая за Ольгой Леонидовной. И я делаю то, что не надо было делать. Я поворачиваюсь к лавочке с Её Высочеством и делаю вполне себе глубокий холопский поклон. Слышатся многочисленные смешки, а Её Высочество демонстративно отворачивается от меня в сторону. Моя правая рука с перстнем тамплиера наливается мощью, и может пробить любую защиту любого, самого высокопоставленного аристократа, кто только сунется качать права…

Я, а не они — Превыше Избранных! И указывать мне будет только космос…

На горной крутой дороге, перед контрольно — пропускным пунктом, сбавил ход пятнистый, как питон, кроссовер.

Бравые парни с одинаковыми причёсками и крутыми лбами заулыбались и приветствовали молодого графа Растопчина открытой ладонью приподнятых рук. Граф оторвал левую руку от руля и выставил её ладонь вперёд.

Привет, бойцы! — крикнул он.

Здорово хозяин, ответили крутолобые, но смотрели не на графа, а на Светлану Свирскую, что сидела на переднем сиденье автомобиля, выставив длинную стройную ножку в открытое окно…

Пятнистый кроссовер ещё около четверти часа петлял по горной дороге, и выехал, наконец, на плоскую вершину этой заповедной горы, к небольшому, но очень глубокому озеру.

Граф Растопчин вышел из автомобиля и посмотрел на экран своего смартфона, где на чёрном циферблате длинная стрелка вплотную приблизилась к цифре двенадцать.

Было шесть часов вечера, и здесь, наверху стояла такая мёртвая тишина, что кожа у Светланы Свирской покрылась пупырышками сразу во всех местах её привлекательного тела.