За меня точно не выдадут, хотя иногда такие грешные мысли проскальзывали. Я угроблю Дар девчонки, даже сомневаться в своих «способностях» не приходится. А привязываться к Булгаковым через женитьбу на какой-нибудь их родственнице не хочу. Лучше в Ленск к отцу сбегу.

— Думай, Викентий, думай, — отхлебнул остывший чай Брюс и слегка поморщился. — Будь я в твоем положении, ухватился бы за возможность получить дворянство через службу в армии. Большинство ребят-сирот так и делают. Отслужив на благо государства, они становятся привилегированной кастой, новой элитой России. А тебе сами боги велели использовать Дар.

— В каком качестве? — поинтересовался я, зашуршав еще одной конфетой. Теперь это была карамель «Гусиные лапки», мои любимые. — Я не смогу стать боевым магом.

— Не сможешь, это верно, — подтвердил Брюс. — Кроме армии, кстати, есть много государственных служб, где твой Дар пригодится. Например, дипкурьеры, фельдъегерская служба, императорские курьеры особого назначения, личные телохранители Их Высочеств. Кстати, о тебе очень тепло отзывалась Великая княжна Лидия. Я с ней беседовал несколько дней назад, получил от нее хорошие рекомендации насчет тебя.

— Спасибо, не ожидал, — я хрустнул карамелью. — Подумаю.

— Однако же прежде всего, чтобы получить место в вышеназванных структурах, нужно пройти службу в армии, — не обращая внимания на мою бестактность, добавил чародей. — Протекция императора или цесаревича очень поможет в продвижении.

Меня прощупывали. Нахально и бесцеремонно, подкидывая вкусные варианты. Это и есть ментальное давление, как бы оно по-другому не называлось. Господин Брюс не оставлял надежду закинуть мне в голову закладку, но я уже не обращал на эти попытки внимание, сосредоточившись на чае и конфетах.

— Мне бы хотелось как следует с тобой познакомиться, Викентий, — по-доброму, как близкому родственнику, улыбнулся Александр Яковлевич. — Не скрою, ты представляешь для нашего ведомства несомненный интерес, который сдерживается императорскими законами. Нет-нет, я вовсе не хочу обойти их, но в качестве залога к нашей дружбе я могу предложить посещение библиотеки.

Чародей сказал это таким тоном, что я насторожился. Словно пеленгатор, находящийся в голове, щелкнул и стал с тихим гудением крутиться вокруг своей оси, выискивая вожделенный сигнал.

— Какой библиотеки? — тихо спросил я.

— В которой ты можешь найти ответы на свои вопросы, — снова появилась улыбка на губах чародея. Легкая, обманчивая, завлекающая в ловушку. — Ты же задаешь себе вопросы, что есть антимагия, что влияет на ее появление, как жить с этим Даром?

— И у вас есть такие книги? — я еще не верил такому счастью.

— Не уверен на сто процентов, что существует одна такая, где даны абсолютно все ответы, — Брюс снова переплел пальцы на животе. — Но особое разрешение в архивы Коллегии могу дать. Архивариус поможет в поисках свитков и старинных фолиантов. Так что скажешь?

«Это сделка с дьяволом, — шепнул мне тихий голос в голове. — Вспомни, кто такой Брюс! Он просто так ничего не предложит. Берегись!»

Я судорожно сглотнул слюну и запил остывшим чаем. Взгляд Александра Яковлевича стал похожим на змеиный, неподвижный и парализующий. Он еще улыбался, но я чувствовал, насколько фальшиво и наиграно его дружелюбие. Против меня играл монстр, прячущий когти в мягких подушечках своих ухоженных лапок.

— Как интересно, — ответил я, чтобы заполнить зловещую тишину в кабинете. — А мне говорили, что книг про антимагию очень мало, и почти все они находятся в Европе.

— Иногда стоит покопаться в родных пыльных чердаках — и, опаньки! Что-то да находится, — Брюс провел ладонью по зеленой суконной поверхности рабочего стола, как будто смахивал невидимые соринки. — Хочешь побыть исследователем этих самых чердаков? Точнее, подвалов. Я сегодня же дам распоряжение, и ты сможешь посещать нашу библиотеку… по определенным дням, конечно, не когда тебе вздумается.

— Мы же не последний раз встречаемся? — промямлил я, желая быстрее покинуть кабинет. — Можно подумать?

— Подумай, — в зрачках Брюса полыхнуло разочарование. — Держи мою визитку. Можешь звонить прямо на этот номер, но только после девяти вечера. Или, в крайнем случае, пусть опекун даст знать о твоем решении. Даже будет лучше, если Иван Олегович свяжется со мной.

Передо мной неизвестно откуда появился плотный картонный прямоугольник с золотистым ободком по периметру, а по рифленой серебристой поверхности был выдавлен текст: «Брюс Александр Яковлевич», и номер телефона.

— Мой личный, а не рабочий, — подсказал чародей и кивком подбородка указал на дверь, освобождая меня от необходимости самому попроситься на выход.