Кровавый облизал губы:

— Господин, нам дали приказ, но я ведь не могу быть уверенным...

— Я задал вопрос.

Кровавый запнулся, сглотнул:

— Нам приказали охотиться только за идарами, наплевав на простолюдинов. Сказали, что если собрать в своих жилах равную смесь ихора Химедо и ихора Амании, то... То можно прорвать предел.

Король Лавой нахмурился:

— Что за бред? Стычки на границе идут уже две сотни лет. Множество раз идары Великих домов гибли в них или попадали в плен. Я помню во времена своей юности два случая, когда нам так и не вернули двух таких пленных. Но что-то тогда не появилось слуха, что на их крови ваши древние сумели прорвать предел.

Кровавый сглотнул:

— Я сказал всё, что знал.

Наступившее молчание первым прервал Рамой:

— Звучит разумно, ваше величество. Во всяком случае это объясняет упорство, с которым те два древних пытались захватить принцессу Леве живой. Простите за грубость, но можно же предположить, что недавно им попался кто-то, в ком нашлось чуть больше ихора Предка Амании, чем обычно в Великих домах?

Король Лавой усмехнулся:

— Намекаешь на бастарда нашего дома? Помнится, дед любил юг и проводил здесь самое малое три месяца в году. Можно, конечно, спросить у него, но к чему? Я не верю, что какой-то древний Кровавый воин сумел перешагнуть предел. Если бы кто-то из древних и сумел бы это сделать таким способом, то это был бы древний Скеро. Но это невозможно. Перешагнуть предел позволяло только благословение Предка. За тысячу лет были испробованы все возможные способы. Слить воедино кровь Предков Амании и Химедо? Какая...

Король Лавой смолк, уставился на Кровавого немигающим взглядом. Тот вжался в бревно замерев.

Клинок негромко спросил:

— Господин?

Король медленно, с расстановкой произнёс:

— Говоришь, его схватили на севере? К чему охотиться на идаров по границе, собирая крохи ихора, если можно ударить в самое сердце королевства? Создать сильного Кровавого совсем не просто. Для этого нужно превратить в Жнецов сотни людей. Реольцы решили взять жертв на наших землях. Умно. А затем, создав Кровавых воинов, ударить в сердце Скеро, разом дав возможность десяткам из них преодолеть пределы.

Идары в шатре переглянулись. Но слов взял всё тот же Клинок, словно принимая на себя опасность спора с королём:

— Вы думаете, что они идут к центру королевства, ваше величество? Эти планы легко сломать. Нужно лишь разобраться сначала с этими хитрецами, а затем уже развернуть наши силы на Фулгуран. Отправить гонцов. Пусть крепости юга закрывают ворота, а армия столицы сворачивает в сторону. Так нам хватит сил перекрыть все дороги, все тропы в лесу и тогда...

Король Лавой покачал головой:

— Нет. Если мы сделаем так, то никто не даст гарантии, что реольцы не сумеют взять Фулгуран. Проверять, верна ли древняя легенда о разрушении Хранителей, я не собираюсь. Не при моём правлении. Реольцы хотят использовать нашу кровь, чтобы сделать сильней своих древних? Чем я хуже? Я использую их древних, чтобы сделать сильней наших. Пусть они сами несут свою кровь в мою ловушку. А там мы уже поглядим, правда или нет, что слитая кровь позволит перешагнуть предел.

***

— Строиться! Строиться! Строиться!

Я с трудом продрал глаза. Вот тебе и пожертвовал частью сна ради тренировки. За пологом шатра тьма тёмная. Только-только над горизонтом появилась алая полоска приближающегося рассвета.

А рёв Глебола не унимался:

— Живей!

Выстраивались мы на окраине лагеря. Идары впереди, солдаты безликой серой толпой сзади. Если среди них и был порядок, то лишь притворный.

Народу здесь оказалось прилично. Вчера я как-то не успел оценить, сколько людей можно распихать по такому количеству шатров. Теперь, когда они все носились между шатрами, сумел. Много.

И наш Глебол здесь не более чем мелкий идар на побегушках. Пусть и Великий паладин меча, но лишь побочная ветвь Великого дома. Не владетель и не наследник.

Всего лишь гаэкуджа, второй из рангов, в лагере, которым командовал даже не хоу, как я ожидал, а гонган, пятый из шести существующих в королевстве.

Правда он учёл тот спор с Адалио и заставил всех нас, бывших птенцов Кузни, принести клятву королю и принять бляхи хённамов. Позор, конечно. Но противиться указу короля желающих не нашлось.

Я оказался последним, кто, спасая детей крестьян, оставался свободным идаром, призванным под знамёна короля, как заявлял Адалио. И едва добрался до лагеря, как Глебол потащил меня к алтарю.

Сейчас сам Глебол замер с десятком таких же гаэкуджа с зелёной бляхой на поясе чуть в стороне от тех, кто, похоже, считался главными в нашем лагере.

Вперёд шагнул идар в запылённом халате, поднял над головой свиток, демонстрируя в лучах рассветного солнца королевскую печать. А затем принялся зычно орать: