Шрифт:
— А мне-то с этого что? — Босого проблемы торговца волновали мало, — Ты или торгуй, или я пошел. Мой товар везде с руками…
— Да хватит ты, заладил! Один уже ушел, да потом в речке всплыл. Куда ты с ней теперь уйдешь? — торговец раздраженно кивнул на Зою. — Дай угадаю, она тебе ничего не рассказала?
Босой обернулся к Зое, но не увидел на ее лице ничего, кроме привычного уже пренебрежения.
— Не продавай меня ему, — рабыня сморщила нос, — ты что не чувствуешь, как от него воняет?
— Десять золотых за весь твой товар, — хлопнул по столу ладонью Рябой, — И еще десять за девчонку. И обещаю, что ты уйдешь из поселка без проблем. Как ни крути, а ты в выгоде, ловчий. Не знаю, как тебе досталась Зойка, но деньги ты за нее точно не платил. Я отдам ее Серпу, а ты уходи через мою лавку, задами, до ручья.
— Что?! — Босой с ненавистью уставился на лавочника, — Что ты сказал? Продать?!
Сколько раз он пугаю Зою готовностью ее уступить первому встречному за деньги, а когда дошло до дела, сама мысль о торговле человеком, о том, что он сам станет работорговцем, мгновенно вывела его из себя.
Рябой попятился под его взглядом, не понимая, чем вызвал неожиданную злость.
— Двадцать золотых же… На пустом месте. Считай, на дороге поднял. Ну давай двадцать пять. Ну… тридцать?
— Засунь себе эти золотые… — кровь билась в висках, оглушая. — С чего ты взял, что я отдам тебе девчонку?!
— Вот именно, — поддакнула стоявшая за его плечом Зойка, — Меня еще надо заслужить.
— Рот закрой, — рявкнул в ее сторону Босой.
Зоя недоуменно хмыкнула, и ее ладошка юркнула к лицу ловчего, закрывая его губы.
— Да не мой!
Рабыня, всем своим видом выражая послушание и покорность, прижала ладонь к губам, наконец-то своим.
Взбешенный и окончательно сбитый с толку Босой застыл, в упор глядя на все больше робеющего Рябого, вмиг растерявшего деловитость и напор. За годы торговли лавочник много с кем имел дело: с людьми хитрыми, опасными и даже готовыми убить за самую мелкую монету, но вот с такой беспричинной злостью, вызванной простым, казалось бы, деловым предложением, видел впервые.
Босой же, чувствуя, как теряет над собой контроль, пытался успокоиться, но получалось у него плохо. Стоило попытаться взглянуть на ситуацию трезво — и злость вспухала с новой силой.
Разумом он понимал, что ни Рябой, ни сам Серп, почему-то имевший на Зойку серьезные виды, не знали об истории Ловчего. Да что уж там, о ней никто не знал, кроме его самого, да бывших односельчан.
И все равно — никто не имел право распоряжаться человеком как вещью, даже если на шее у него рабская татуировка.
Особенно, если это женщина. Особенно, в присутствии Босого. Стоило представить, что на месте Зои стоит мать, и кулаки невольно сжимались, до хруста, до боли.
Работорговцев не любили нигде. Где-то терпели, где-то позволяли селиться в поселке и даже вести дела. Но чтобы вот так, чтобы каждый встречный поперечный позволял себе видеть в человеке бездушный товар…
Дверь в лавку загрохотала, сотрясаемая нетерпеливыми ударами снаружи.
— Рябой, открывай!
Торговец, все еще находившийся под впечатлением внезапной злости Босого, спросил одними глазами: «Я открою?» — получил такой же немой ответ и двинулся к двери. Проходя мимо Босого, он шепнул:
— А я предупреждал, — и не, дожидаясь ответа, отодвинул засов.
Глава 4. Пределы логовищ
Сила 3/3
Скорость 2/3
Реакция 1/3
*неизвестно* 1/3
*неизвестно* 1/3
Стойкость 3/3
Здоровье 100 %
Выносливость 100 %
— Зоя, я не могу убивать людей просто потому, что ты об этом попросила! — ловчему приходилось шептать, чтобы не услышали конвойные.
— Почему? Ты же крутой.
Босой тяжело вздохнул, сдерживая ругательства. Пока молчала, Зоя была идеальной спутницей: разводила костер, готовила, мыла походные чашки и даже постирать одежду предложила. Когда же открывала рот…
— Много убивать не нужно, устать не успеешь. Хватит одного. С тупой рожей и огромными плечами. Его зовут Тур. Это он убил отца, я точно тебе говорю.
— Ты сама видела?
— Никто не видел. Но это Тур, я уверена.
— Разговорчики! — вмешался в их шушуканье командовавший конвоем Дикий. — Колено прострелю.