* * *

Виктор Михайлович Орлов, инструктор отряда специального назначения КГБ, сидел перед монитором, пересматривая записи последней тренировки младшей группы, курируемой одиннадцатым управлением. Таких у него было несколько штук, где готовили молодёжь к поступлению в академию КГБ, а также резерв на всякий случай. Ну и параллельно там занимались дети высокопоставленных офицеров и партийных работников. А еще те, кто по каким-то причинам заинтересовал комитет. Один из таких ребят как раз сейчас на экране дрался с товарищем, если это, конечно, можно было назвать боем. Скорее уж избиением.

Парень, Чеботарёв Семён, был буквально залит кровью. Оба глаза заплыли, нос сломан минимум трижды. На импровизированной арене виднелись выбитые у него зубы. Одна нога не слушалась, а пальцы на руках были переломаны, даже торчали под неестественным углом. Но при этом он не сдавался, пытаясь идти вперёд и атаковать.

Его противник, Галкин Тимур, сынок инструктора обкома партии, наоборот, выглядел презентабельно. Дорогой японский спортивный костюм, причёска, которую он поправлял даже сейчас. А вот его поведение на ринге выглядело не так красочно. Пользуясь полной беспомощностью противника, который и стоял-то с трудом, Галкин бил, но делал это весьма подло. Целился в виски, суставы, горло. Старался как минимум изувечить соперника, хоть и скрывал это, маскируя за обычными ударами. Однако опыта Орлова хватало с избытком, чтобы с лёгкостью прочитать все намерения подростка и его цель. Но самое главное, что Виктор Михайлович не учил его подобным трюкам. Пока не учил.

Тренер не был пацифистом, скорее наоборот. Его задача была обучить бойцов максимально быстро и эффективно выводить противника из строя. Если надо — то убить. И без разницы каким образом. Красивые позы и благородные жесты хороши для рыцарских романов, а вот для солдат вредны и тем более противопоказаны для разведчиков и диверсантов. Другое дело, что подростки были не теми, кому можно преподавать подобное. И психика ещё не готова, и физически они не умеют соизмерять силы. Да и в целом причин учить детей убивать нет. Дать основу, научить драться, двигаться, думать — это пожалуйста. Но не более. Однако Галкин всё же демонстрировал именно такие, опасные для него и окружающих знания, что наводило на определённые мысли. Впрочем, делиться ими Орлов не спешил. И выключил запись до того, как в дверь постучались.

— Можно? — в кабинет шагнул капитан Тихомиров, улыбаясь во все тридцать два. — Здорово, Михалыч!

— Заходи, Илья, — махнул рукой тренер. — Садись. Чай будешь?

— Конечно! — кивнул капитан, выкладывая на стол из портфеля конфеты, халву и пряники. — Заскочил по дороге в магазин.

— «Птичье молоко»? — Орлов подхватил коробку одной рукой, другой щёлкнув выключатель электрического чайника. — Неплохо. Помнишь, значит, мои вкусы.

— Да их забудешь, — рассмеялся Илья Демидович. — после того как я с этой коробкой бежал через весь город, отбиваясь от всех подряд, вряд ли когда это забуду.

— Но донёс же? — невозмутимо отмахнулся Виктор Михайлович. — Всего-то сломанная рука, несколько рёбер и ключица.

— И трещина в черепе, — добавил Тихомиров. — Хорошее было время.

— Ты жаловаться пришёл? — тренер поставил кружки на стол. — Тогда выход там. Без тебя нытиков хватает.

— Не, меня всё устраивает, — рассмеялся капитан и тут же стал серьёзным. — Ну как там Чеботарёв?

— Да как обычно, — пожал плечами Орлов. — Техники фактически никакой, двигается кое-как, понтов выше крыши. Единственное, голова вроде варит, но и то не факт.

— Я не об этом, — поморщился Тихомиров. — Всё это о нём я и так знал. Что насчёт моего дела?

— Твоего… — тренер неспеша разлил кипяток по кружкам, кинул туда по пакетику индийского чая со слоном и задумчиво принялся макать их в воду. — По твоему могу сказать, что он точно не одержимый. Но это не точно.

— А подробности? — весь подобрался капитан, даже забыв про чай. — Так одержимый или нет?

— Ты чего от меня хочешь? — вздохнул Михалыч. — Я тебе что, гидрометцентр, чтобы никогда не ошибаться?

— Очень смешно, — скривился Тихомиров и тоже взялся за кружку. — Так что с ним? Ты же понимаешь, что я сейчас должен решить, ликвидировать его, просто закрыть где-нибудь на всю оставшуюся жизнь, или пусть живёт.

— Ну решай, — усмехнулся Орлов. — Поставил я его в круг, против всех остальных. Без защиты, это, кстати, он сам предложил.

— И как? — навострил уши капитан.

— Не перебивай! — цыкнул на того тренер. — Естественно, его начали бить. Техники нет, привык на улице драться, короче, даже девчонки его разделали как бог черепаху. Разве что могу сказать, что упёртый, этого не отнять. Даже когда вырубали, приходил в себя и продолжал драться. Но самое интересное началось после второго нокаута.

— Ну?! — глядя, как тренер спокойно прихлёбывает чай, Тихомиров не выдержал: — Михалыч, ну не томи!!!

— Как был торопыгой, так и остался, — снова усмехнулся тот. — Разве что бегаешь быстро. Так вот я думал, после второго нокаута он не встанет, но Семён поднялся и словно превратился в другого человека.

— Значит, всё-таки одержимый, — было видно, что Илья разочарован, но тут же получил газетой по голове. — Ой! За что!

— За то, что балбес! — припечатал Орлов. — Я же сказал, «словно» и «в человека». Слушай, что говорят! Внешне он не изменился, да и проявлений одержимости не было. Совсем не было, я несколько раз проверил. Но вот поведение, движение, всё стало другим. Полное ощущение, что перед тобой опытный боец, владеющий навыками французского бокса.