Поэтому, выйдя из душа, сел за стол и принялся записывать всё, что помнил. Имена жертв, как выглядели, где останки. Смирнов был умным и старался не следить в одном месте. Колесил по области, не задерживаясь надолго в райцентрах. В сёла не совался, потому что там чужака бы спалили на раз. А вот новые дачные посёлки и садовые товарищества, где народ часто меняется, и зачастую мало кто друг друга знает, были его любимыми местами. Может, поэтому за полтора года, которые орудовал маньяк-одержимый, его так никто и не нашёл. Даже знать не знали, что завелась такая тварь.

На всё это у меня ушло несколько часов, как раз успел закончить к началу уроков. Мама вчера хоть и перенервничала, но всё же ловко и аккуратно зашила мой форменный пиджак, так что мне не нужно было суетиться и искать новый. Рубашку пришлось выкинуть, уж слишком она была залита кровью, да и ремонту не подлежала. В остальном больше ничего не напоминало о вчерашнем происшествии. Царапина на груди, оставленная бритвой Галкина, уже затянулась. Регенерацией Юниоры на порядок превосходили обычных людей, и чем выше ранг, тем сложнее было убить энергета. Мастера спокойно переживали попадание в сердце, но я не собирался экспериментировать с этим. Ну его, мне и так хорошо.

На уроках не было ничего интересного. Домашнее задание я умудрился сделать ещё вчера в классе. Старался отвечать как можно чаще, зарабатывая дополнительные баллы, а точнее, исправляя старые. Понятное дело, что за оставшийся период я не вытяну на нормальные оценки, но хотя бы твёрдую тройку буду иметь с гарантией. На меня косились, но уже без интереса. Всем было понятно, что я изменился. Некоторые, правда, типа того же Морозова, так и не согласившегося на дуэль, говорили, что надолго меня не хватит, но на них я внимания не обращал. А вот тот же Ромка хоть и поглядывал с немалым изумлением, но уже принял новую реальность и общался со мной спокойно, словно я всегда так себя вёл. И именно ему удалось меня изрядно удивить.

— Слушай, Чоб… то есть Семён, — я лениво листал учебник истории, когда задумчивый Ерёмин остановился возле моей парты. — Хочешь вступить в комсомол?

— Кх-кх-кх, — я ожидал чего угодно, только не этого, и, подавившись воздухом, закашлялся. — Чего?! Ромыч, тебе солнышко голову напекло? Вон Машку попросил, пусть тебе первую помощь окажет. Компрессы там разные, притирания. Главное тут, чтобы халатик был покороче и в идеале белые чулки. Тогда эффект лечения в разы повышается.

— Я тебе сейчас такие притирания устрою! — тут же взвилась покрасневшая, как помидор, тхеквондистка. — Месяц сидеть не сможешь!

— Не, ну её, — я в притворном испуге отодвинулся подальше. — Ромыч, не связывайся с ней. Вон лучше к Софье обратись. Я так и вижу её в костюме медсестры. Эдакая снежная королева со шприцем. Ух, аж мороз по коже!

— Чеботарёв, мы с тобой потом поговорим, — злобно зыркнув на меня, пообещала Сикорская, намекая на завтрашнюю тренировку. — А то ты больно смелый стал. Надо бы исправить.

— Ты же знаешь, для тебя я готов на всё, — я послал девушке воздушный поцелуй. — Даже сопротивляться не буду.

— Прекращай, — поморщился Ерёмин. — Я серьёзно, а ты опять балаган устроил.

— Окей, то есть хорошо, — я мысленно дал себе подзатыльник, напоминая, что нефиг палиться англицизмами. — Ответь мне на два вопроса. Зачем и нахрена?

— Это один вопрос, — надменно хмыкнула Полякова.

— Вот и не угадала, — я подмигнул Марии. — Именно два. Зачем тебе это, и на хрена мне это нужно. Видишь, как всё просто. Только, Ром, давай без агитации, я и сам кого угодно сагитирую вступать в ряды ДОСАФ и общество спасения на водах. Или «Союз меча и орала», выбирай. По чесноку, зачем я тебе в комсомоле?

— Ну, давай по-честному, — серьёзно кивнул Ерёмин. — Ты помог задержать опасного преступника, спас здоровье, а то и жизнь двум девушкам. Нашей школьной комсомольской организации выгодно, если в ней будет состоять такой герой. Как раз скоро Первомай, и в отчётности такой подвиг будет очень здорово смотреться.

— Логично, — кивнул я, немало удивлённый трезвым подходом Романа. — Товарищ комсорг, скажу честно, ты поразил меня в самое сердечко. Я-то думал, будешь задвигать про космические корабли, бороздящие просторы Большого театра, и прочую возвышенную чушь. Ответственность там, верность родине и партии, ну и всё такое. А ты прям прагматик.

— А я про верность и ответственность не забываю! — зло сверкнул глазами Ерёмин. — Но ты просил по-честному, я тебе выдал. Будешь стебаться…

— Молчу, молчу, — я поднял руки, показывая, что сдаюсь. — Наоборот, ценю и уважаю. Что бы там ни говорили, на мой взгляд, слегка циничный и прагматичный подход гораздо ценнее голого энтузиазма. Потому что на последнем далеко не уедешь, а когда ты себя не забываешь, можно долго работать на благо общества.

— Согласен, — кивнул Ромка, вглядываясь мне в глаза, видимо, в поисках подвоха, но ничего не нашёл, потому что я действительно так думал. — То же самое с песнями. Мы вчера репетировали, и Василиса Алексеевна и Марина Никитична были в полном восторге. У тебя получилась по-настоящему комсомольская песня. Но сам понимаешь, если узнают, что автор текста при этом не состоит в комсомоле, будет скандал. И по шапке дадут всей школе.