Так бы и не уходил никуда, но часы, стоящие на полу залы пробили шесть раз. Пора в темпе снаряжаться и двигать к Ядвиге. Поди уже с этой подготовкой все нервы себе и окружающим вымотала. Нервов досталось и на долю Ивана, но все же за десять минут до назначенного времени нарядная пара пунктуально входила в вестибюль Зимнего дворца. Благо, что с Иваном застрять на подъездах даже в метель они никак не могли…

Ливрейный слуга с застывшей на лице улыбкой проводил их до большого, нет, просто, огромного зала, ярко освещенного светом тысяч магических светильников. Прямо как в театре, рассаживаясь по креслам, практически вся элита империи собралась – самые именитые и те, кто в этом году больше всех пользы отчизне принес. Причем, как заметил Иван, располагались по четким правилам: военные и чиновники строго своими сообществами, по родам войск и министерствам, по иерархии и прочим различиям. Промышленники и купцы, по своим правилам располагались – возможно, по весу кошельков? Тут точно не скажешь, у них же на погонах и знаках отличия всё не отражается. Хотя забавно было бы. Заработал первый миллион - золотую монетку тебе на грудь, положил в банк второй – крепишь следующую…

Ещё были ученые и просто господа, выделяющиеся либо весом в обществе либо какими-то своими уникальными качествами.

Сам Ваня под ручку с Ядвигой и в сопровождении лакея-сопровождающего, соответственно, прошествовал в сторону кресел посередине левого края зала, где заметил своего престарелого МИДовского наставника и прочие смутно знакомые по особняку на Певческом мосту лица. Евстахий Порфирьевич, завидев приближающегося к ним Лудильщикова почтительно поднялся и махнул рукой:

– Ваше сиятельство, рад вас видеть! Прошу сюда, я уточнил, вот эти места за вами и вашей спутницей закреплены.

Прошли с Ядвигой на предложенные кресла, вежливо поприветствовав окружающих. Спутница Ивана изучающе пару раз старого дипломата с его дамой взглядом окинула. Вот старик ведь совсем, Евстахий Порфирьевич, а спутница у него красавица писаная. Правда, после представления, выяснилось, что он с внучкой на этот вечер пришел.

– Меня бы дома живьем съели, если бы я младшенькую на сей бал не вывел, - посмеялся старый чиновник, с улыбкой глядя на надувшую щечки кровиночку…

Долго разглядывать знакомых чиновников и сопровождающих их дам не пришлось. Важные представительные лица, что в президиуме на сцене напротив собравшихся восседали, вдруг все повскакали со своих мест, а следом за ними и весь зал на ноги поднялся.

В друг раздался удар гонга, и герольд звонким голосом на весь зал оповестил:

– Его Императорское Величество Павел Второй.

К собравшимся решительным шагом, по-хозяйски, вошел государь-император, хозяин земли рассейской.

Снова, как и в прошлый раз, при виде самодержца у Ивана дух перехвалило, его словно накрыло осязаемое чувство величия и монументальности, исходящее от монаршей особы. Хотя конечно, нынешний Лудильщиков подобное давление воспринимал гораздо легче, чем Ваня – выпускник Царскосельский летной академии, но всё равно – это впечатлило. Особенно если задуматься, сколько же нужно иметь характеристик в той же харизме, чтобы иметь возможность транслировать в окружающее пространство такую подавляющую ауру…

Праздничная речь государя перед своими подданными не была особо продолжительной, царь традиционно перечислил успехи в году уходящем и выразил надежду на то, что в следующем году их будет еще больше.

Речь его слушалась в почтительном молчании и сопровождалась одобрительным гулом и аплодисментами при переходе от одной «темы» к другой. В какой-то момент Император закончил и устроился на пустующем до этого троне, слово же взял распорядитель императорского дворца, став перечислять уже частные достижения. В общем, началась церемония награждения.

Специальный человек в шитой золотом ливрее зычным голосом принялся по очереди военных и гражданских чиновников к тронному возвышению приглашать. А пока те поднимались – оглашались их достижения и заслуги перед Императором и Империей.

Особо отличившиеся удостаивались наград из рук самого самодержца… Длилось вся эта торжественная часть часа три. Иван даже немного посочувствовал аристократам. Это для простого народа Новый год – праздник, а для них работа. Кто служит, кто выслуживается, а кто интересы семьи представляет. От чего постоянно в напряжении находится да слова лишнего сказать не может.

И наконец:

– Для награждения приглашается его сиятельство, граф Лудильщиков. – Ваня поднялся и двинулся вперед.

А между тем зачитывались его неоднократно совершенные подвиги в борьбе с адептами черных практик, отдельно выделили, что граф является кавалером ордена Святого Георгия, не забыли и про успехи на медицинском поприще. Достойно наградили, вручили ему наградной лист на Святого Станислава второй степени, третью степень минуя.

Награда была выдана в руки лично Цесаревичем, который вышел вручать наградные листы на боевые награды.

Может превосходящая Харизма государя так подействовала, а может просто сильно переволновался от неожиданности, но после награждения весь окружающий зал для Ивана в одночасье как отрезало. Только потоки света да лицо царя, кивнувшего ему поощрительно.

– Служу Его Императорскому Величеству! – отчеканил Лудильщиков.

И уже при отходе поймал взглядом лицо Изместьева, сидевшего вместе с самыми видными чиновниками Империи в президиуме, и тот ему подмигнул.

Всякое официальное мероприятие хорошо тем, что оно заканчивается. Вот и это подошло к концу. Точнее, сменилось менее официальным, но не менее значимым – настало время Большого Новогоднего Императорского бала. Император и его гости поднялись со своих мест и плавно перешли в соседний зал, «большим бальным» именуемый.