Шрифт:
Ударит он больно, и этого достаточно.
А разве может подвернуться лучший момент для атаки, чем наличие разом двух противников — меня и Сущности, в зоне поражения выстрела?
Можно сказать, я специально подготовил для него этот момент. А потому оказался готов к появлению огромного сгустка концентрированной духовной силы...
Почти готов.
Ибо огромная сфера, что одним фактом своего существования заставляла окружающее пространство дрожать, пробуждала во мне позабытое чувство страха. Я, может, и могу выжить даже в невыживаемых условиях, но для этого необходимо оставить после себя хоть что-нибудь. Здесь же, глядя как испускаемые снарядом разряды молний испепеляли все на его пути, не позволяя даже коснуться чудовищного скопления духовной силы...
Наверное, я немножко перестарался. Самую, сука, испепеляющую пространство малость.
«Эй, — попытался я достучаться до сидящей внутри меня части Сущности, — ты сможешь пережить это? Я понимаю, раньше мы не ладили, но в тяжелой ситуации и враг может обернуться надежным союзником. Тем более тебе и выживать-то необязательно. Можешь хоть в адских муках скончаться. Главное оставь после себя на память кусочек способный укрыть меня от грядущей звездюлины, хорошо?».
В такие моменты я сожалею, что сидящая внутри меня Сущность не пубертатный подросток, готовый проявить в сети свою львиную натуру от малейшего оскорбления. Тварь говорит только когда это выгодно для нее, и никогда иначе. И потому ответ на заданный вопрос мне придется прочувствовать на собственной шкуре.
Ну, отчасти.
Потому как я уже успел разделиться. И если моя нога под воздействием «метания» улетает вверх, а вторая нога запущена за счет одной лишь физической силы в объятия Бени, то голове досталась самая незавидная участь — используя могущество гравитации закатиться под тушку монстра-щупальца.
Почему именно такой порядок?
Ногой я рассчитываю подцепить себе в инвентарь Беню. И чем больше — тем лучше. Цветик у меня, конечно, живучий, но подставлять его под разрыв энергетической звездюлины совершенно не хочется. Слишком он полезен, чтобы так легко покидать поле боя; и слишком много требует пропитания, чтобы отращивать его заново.
Тем более что за ближайшим кустом рассады придется бежать до города, что еще сильнее повышает приоритет спасения Бени...
Головой же я укатился к земле потому как поддерживать в ней сознание гораздо удобнее, чем крепить его к конечностям. Пусть частичка меня всегда находится даже в самой мелком, поддерживаемом исцелением куске мяса, ассоциируешь себя именно с головой. Это подобно чтению книги одновременно с множеством действующих персонажей. Попытаешься воспринимать себя разом за всех и только запутаешься, разорвешься и ничего не поймешь...
Потому, по возможности, я стараюсь оставаться именно в голове и именно ее посылать в самые безопасные места. И как только сгусток духовной силы разорвется, выжигая все неспособное покинуть его радиус поражения, не будет места безопаснее, чем под брюхом у монстра из щупалец. Ведь как бы сильно его не трепала нескончаемая битва, как бы сильно его не опаляло драконье пламя, и как бы сильно не терзали острые камни рушащейся горы, он оставался живым и продолжал следовать воле своего господина.
Весь в шрамах и ожогах, кожа покрыта сколами и сочащимися кровью трещинами, но монстр все так же с готовностью принимает любой вызов, словно лишь в этом его предназначение. Потому монстр с готовностью клокочет множественными ртами, в ожидании угрозы.
Словно не ему здесь грозит опасность...
Даже если атака превзойдет собой взрыв драконьего пламени, монстр не сбежит.
Впрочем, он был не единственным, кто подготовился к битве. И речь сейчас вовсе не о вооружении или сложной тактике.
Речь о грубой, животной силе, что жаждет кровавых фонтанов и мучительных воплей, жаждет без раздумий и причин сражаться, жаждет битвы, выходящей за рамки мнимой морали и чести, жаждет битвы ради самого факта битвы.
И вся эта жажда отражалась в каждом, едва различимом движении девушки-берсеркера.
Смазанным пятном она врезалась в монстра из щупалец, наплевав на приближающуюся угрозу. Незримым градом ее удары обрушились на монстра, оставляя после себя лишь отголоски, разлетающиеся по кратеру подобно очереди из пулемета и поднимая пыльные всполохи.
И даже направленная контратака монстра оказалась девушке нипочем. Пусть в его щупальце силы было достаточно, чтобы крошить камни и гнуть стальные пластины, девушка не собиралась отступать от угрозы.
И грубая сила столкнулась с грубой силой.
Треща перемалываемыми от перенапряжения костями и разрываемыми мускулами, она перехватила атаку одной рукой, и, сжав мертвую хватку на щупальце, принялась вымолачивать дух из монстра. И каждый удар отзывался на его плоти глубокими трещинами, из которых стекала густая, черная кровь...