Молчок натянул веревки.

– Ну, готов?

Воробью и слух ни к чему, по натягу команды ловит. Натянул свои концы гроб тяжело завис над могилой. Мишка выдернул лом.

– С Богом!
– негромко скомандовал Молчок и, вытравливая веревку, стал заводить гроб.

Воробей травил чуть медленнее, гроб быстро и без зацепки лег на дно, ногами уйдя в подбой.

Молчок приподнял свой конец уже лежащего на дне гроба, чтоб Воробей смог вытянуть веревку из-под изголовья, затем быстро выбрал свою.

– По горстке земли киньте, монеты медные, если есть.

Родственники заплакали и, оскальзываясь, потянулись к могиле, завозились в карманах, вылавливая мелочь.

Воробей закурил. Мишка через локоть сматывал веревки в скрутку.

– Не мелко, сынок?
– спросила старуха.

– Как положено, мамаша, по норме.

– Ну-ну, хорошо, милый, закапывайте.

Закапывать - своя наука. Первое: нельзя, чтоб штык на штык шел - руку секануть можно. Да и ноги товарища в земле не заметишь - в кость засадишь. Второе: все в свое место кидают. Один подбой швыром заваливает, другой как веслом грёб под себя делает, третий - свою землю с чужих холмов и с дорожки к могиле скучивает.

– Цветы давайте. Корзины давайте... Венки потом. Гладиолусы сюда давайте!

Молчок взял тугой букет гладиолусов, положил на землю и, прижав сапогом, отхватил концы сантиметров на двадцать, чуть не до цветов.

– Зачем это?
– ахнула бабка.

– А чтоб у них ноги не выросли... Пьянь с могил цветы собирает да на базар. А куцые кому они нужны?.. Глядишь, и полежат. На девятый придете приятно, спасибо скажете.

– Хорошо, хорошо, сынок. А я-то, дура старая, чего, думаю, он цветы портит...

– Теперь венки давайте.

Венки Молчок составил шалашиком над холмом. Осмотрел все по хозяйски, отошел в сторону.

Толстуха пододвинулась к Мишке, стоявшему к ней ближе всех, сунула свернутые трубочкой деньги...

– Бригадиру, мамаша. Ему вот...
– Мишка указал на невозмутимого Молчка.

Женщина подошла к Молчку...

Следующим был военный. Вояк хоронить не любили: трескотни много, а толку чуть - не раскошеливаются. И при жизни халява сплошняком: одежда бесплатно, харч, - и здесь то же самое... Их не родственники, их армия хоронит. Заправляет тут всем распорядитель - с повязкой и тоже военный. Родственники и плачут по команде и прощаются. И не дай им Бог смять порядок, черед нарушить, - который с повязкой рычит на них, как некормленый.

Сегодня хоронили капитана. Он и по армии капитан и капитан команды. Хоккеист из ЦСКА.

Молчок его фамилию помнил по тем временам. Смотрел его на "Динамо". Не Майоров, конечно, но тоже играл. И жена у него молодая.

Впереди фотографию понесли, в уголке черной лентой перехваченную. Потом на красных подушечках - медали, немного, правда, капитан-то молодой был. Крышку с приколоченной сверху через козырек фуражкой.

Потом капитана товарищи понесли. Жену его под руки вели, родственники, еще народ, в основном, военные, оркестр сзади из солдатиков. Здешних не берут платить надо. А солдатикам - им чего не играть?..

Процессия тихо текла на девятый участок. У женщин получалось медленно, а мужики - видно было - притормаживали себя, и скорбный шаг у них смешно выходил.

На девятом участке метрах в десяти от могилы давно уже перетаптывались автоматчики из комендатуры - стрелять холостыми. После гимна.

– Воробей!
– крикнул Молчок, когда все разошлись.

Мишка остановился.

Воробей, раздраженно прищурясь, как всегда, когда недослышивал, рявкнул:

– Чего встал?

– Тебя зовут.

– Чего там?
– крикнул Воробей Молчку и обернулся к Мишке: - Иди докрашивай, я сейчас.

Воробья не было долго.

Мишка докрасил ограду, сбегал в сарай за шарами - забить в стойки, когда показался Воробей.

Воробей шел медленно, палец во рту - драл ноготь.

– Тебя сейчас урыть?
– прохрипел он, входя в ограду.
– Или завтра? Когда ребята сойдутся?

Мишка шагнул назад, опрокинул ведро с краской.

– Смотри под ноги, сука!
– заорал Воробей.
– Ты с кем у декабристов ля-ля разводил?!

– Мужик...

Мишка хотел объясниться подробней, но горло перехватило, вместо слов выдавливался какой-то сиплый звук. Он бессмысленно топтался в пролитой краске, перед ним Воробей, сзади ограда.

– Мужик, говоришь?
– Глаза Воробья шарили по земле.

Мишка увидел на земле кувалду - осаживать ограду. "Все", - пронеслось в голове. Вцепился в липкую от краски решетку.

Воробей шагнул вбок, нагнулся... Мишка скачком вылетел за ограду и в сапогах, не подъемных от налипшей на краску грязи, понесся к церкви, к выходу...