— Нет, но что вы предлагаете?

— Мы не можем решить большинство проблем в нашей стране, потому что это не наша сфера деятельности. Мы не можем справиться с наркоманией и коррупцией, а также помешать популистам побеждать на выборах. Но иногда, в исключительных случаях, мы можем проводить точечные хирургические операции. Устранять некоторых людей до того, как они начнут угрожать нашему государству.

— Например, как это было с Рэлом Асхаем, — объяснил я. — У этого подонка хватало связей наверху, поэтому любые дела против него раз за разом разваливались и полиция ничего не могла сделать. А вот после его убийства заговорили свидетели, всплыли новые факты и в прокуратуре погоны посыпались, как листья осенью.

— И это ваших рук дело? — поинтересовалась Юлия.

— Да, — ответил я. — Я лично его убил.

— Это всё незаконно.

— Разумеется, но, как говорил мой дед, невозможно сохранить покой страны и не запачкать руки.

— Так вот, Юлия Сирайя, если вы согласны с тем, что вам однажды могут отдать приказ на проведение нелегальной операции, то мы продолжим разговор. В противном случае вы, конечно, будете служить в отряде, но на вторых ролях. Например, будете развлекать показухой всяких шишек из Генштаба, правительства и сената.

— Хорошо, я поняла вас. Я согласна.

— Но?

— Каждый раз я буду требовать доказательств необходимости подобной хирургической операции.

— Целевое убийство. — Заметив непонимание, я объяснил: — Мы называем такие операции целевым убийством. Эвфемизмы, призванные завуалировать суть, у нас не в ходу.

— Хороший ответ, — заметил Марк Клайвиц.

Если бы Юлия без вопросов согласилась выполнять такие приказы, её бы вскоре перевели под надуманным предлогом в другую часть. В отряде не нужны тупые исполнители.

— Перейдём ко второй части разговора. Юлия Сирайя, Раэл, есть предложение сделать из вас боевую пару.

Мы переглянулись. Теперь уже Юлия меня оценивала и что-то для себя решала.

— И для большей эффективности…

— Заключить контракт… — хором договорили мы с Юлией.

Марк Клайвиц подался вперёд, принимая позу максимальной открытости. Ему как человеку военному разговаривать таким образом с младшими по званию было, наверное, непривычно. Но приказывать он не мог. С другой стороны, я его хорошо понимал. Даже одна такая пара могла значительно усилить возможности отряда.

— Я не очень разбираюсь в этих ваших магических делах, — Марк Клайвиц дружелюбно и немного виновато улыбнулся.

Ага. Не разбирается он. Как же.

— Поэтому поправьте меня, если я ошибусь. Контракт свяжет вас магическими узами и позволит телепатически общаться, а также усилит возможности Юлии как некроманта?

— Да, — кивнула Юлия.

— Но не в нашем случае, — вмешался я. — Я не слишком сильный маг, и поэтому я не включён в список кандидатов в напарники для некромантов.

— А я не слишком сильный некромант, и поэтому имею право отказаться от контроля со стороны магов. И поэтому пошла в армию, а не в корпус военных магов.

Он это всё прекрасно знал. Не мог не знать. Сильные маги в армию не вступали.

— Но всё же, вместе вы сможете добиться большего.

— Вы не понимаете, — с лёгким холодком в голосе ответила Юлия. — Это не просто магический контракт, не дружеский уговор о взаимопомощи — это обряд, навсегда связывающий души. Вы женаты? Представьте себе, что ваша жена может прочитать любое ваше желание, любую мысль, узнать любое воспоминание. Вам это понравится? И вы не сможете закрыться в другой комнате, вы не спрячетесь от этого.

— И развестись не сможете, — добавил я. — Да, во время боевого задания это будет очень удобно. Крайне удобно. Но мы не сможем, вернувшись в казарму, положить эту связь вместе с оружием в оружейку. Отряд могут завтра или через год распустить…

— А нашу связь не разорвёт даже смерть.

— Вернее, стоит умереть одному…

— Как второй с большой долей вероятности последует за ним…

— Подождите, — перебил Марк Клайвиц. — Я точно знаю, что в наши дни смерть напарника-мага не означает немедленную смерть для некроманта.

— Самоубийство, сэр, — снисходительно объяснила Юлия. — Больше половины магов и некромантов, лишившихся напарника, в течение года сводят счёты с жизнью.

— У человека словно вырывают кусок души. Это тяжелее, чем просто потерять близкого человека. Ты словно сам наполовину умираешь.

— Хорошо, — сдался Марк Клайвиц. — Настаивать я не имею права. Но прошу вас не торопиться с ответом, а подумать. А сейчас я хочу посмотреть, сможете ли вы сработаться. Жду вас на полигоне через пятнадцать минут.