Первой же ночью я попытался воспользоваться Взором. Большая часть обитателей камеры уже спала, а я коснулся узора и улетел. Пробежался по своим девчонкам — Николь, Маша, Алина, Эля. Проверил, всё ли с ними в порядке, и вернулся назад. Меня не было каких-то пять минут, но надо мной уже навис Шнырь, хмурил свои густые кучерявые брови и пристально всматривался в мое лицо.

— Ты чего? — Поинтересовался я у мужика, который, вроде, не делал мне ничего плохого, но вызывал какое-то чувство беспокойства и ассоциировался со словом «подвох».

— Ничего. — Промямлил тот и отодвинул своё лицо чуть подальше. — А ты? Ты как будто перестал дышать, я думал ты сдох. Уже хотел охрану позвать.

— Я в порядке.

— Точно? Ну смотри, я приглядываю за тобой, нам тут дохляки в камере не нужны.

Блядь! Даже ночью здесь нет покоя. Интересно, он правда переживал за меня или хотел что-то сделать? Любой из них может быть полицейской сукой или просто шутником, пожелавшим опустить новенького. А судя по рассказам Бороды, в камере всегда нужно спать с одним открытым глазом, несмотря на напускное дружелюбие и хорошее отношение. Иначе можно проснуться с чужим хером во рту или пером в боку. Здесь не санаторий.

Больше я свой Взор не использовал в этой мутной, но весёлой компании. А через три дня меня снова повели на допрос. Снова всё те же лица, тот же кабинет, и те же дурацкие вопросы. Словно и не было этих трёх суток…

— Ладно, подпиши протокол и можешь идти. — Спустя пару часов сдался Боров. — Тебя уже ждут на выходе.

Следующие десять минут я пытался вникнуть в мысли Карпова, которые он изложил от моего лица на бумаге. Количество ошибок в тексте поражало, как будто писал пятиклассник. Хотелось в некоторых местах взять ручку и начать исправлять, но я сдержался. И это видел даже я! Уверен, ошибок было раза в два больше.

— Прочитал? — Донесся до меня уставший голос майора Буревестника.

— Да.

— Пиши «С моих слов записано верно и мною прочитано», дата, фамилия, подпись.

— Готово. — Я выполнил этот простой алгоритм и вернул бумаги.

— Отлично. Держи. — Он протянул мне мой, не подающий признаков жизни, телефон. — Стань к двери, нам нужно сделать несколько фото.

— Это зачем?

— Чтобы всякие умники потом не подавали жалобы, будто мы их тут пытаем, избиваем и мучаем. Выходят потом на улицу, просят друзей разукрасить их, и через пять минут возвращаются с адвокатом, предъявляя претензии нам.

Несколько фото на память, и я снова свободный человек. Что, интересно, произошло на воле за это время? «На воле» — блядь! Успел же набраться тюремного жаргона за какие-то три дня! Лучше бы какие-то нормальные знания так хорошо ложились в мою дурную голову, чем тюремная феня. Да уж…

Дверь в кабинет бесшумно распахнулась, и в воздухе сразу повисло какое-то напряжение. Вся тройка легавых (так! пора прекращать это!) разом выпрямилась, словно по струнке, и следаки загадочно переглянулись между собой.

— Ладно, пойдём покурим, парни! — Произнес Боров, едва заметно кивнул гостю, стоящему в дверном проёме, и, аккуратно протиснувшись между ним и дверным косяком, первым выскользнул из кабинета. Исходя из габаритов Борова — смотрелось это немного комично.

Через десять секунд мы остались в кабинете вдвоём. Я и незнакомый мне молодой щеголеватый мужик.

Он не спеша зашёл в кабинет, осмотрелся, провёл рукой по столешнице стола Карпова, посмотрел на свои пальцы, недовольно поморщился и вздохнул. Облокотился на стол и внимательно посмотрел на меня.

— Радимир. — Представился незнакомец и протянул мне свою руку для рукопожатия.

— Майкл. — Я встал, пожал протянутую руку и вернулся на своё место.

Передо мной стоял молодой, черноволосый парень, лет тридцати, с тонкими ухоженными усиками и холёным лицом. Едва уловимый запах мужских духов, резал глаза, а зачёсанные назад волосы и гладко выбритый подбородок немного меня нервировали. Не люблю я таких.

На парне был дорогой деловой костюм чёрного цвета, дорогие часы, изысканные золотые запонки с витиевато выгравированной буквой «Р». Если бы не знакомство с Орловыми, не тесное общение с Николь, вряд ли я мог бы отличить дорогой костюм от дешёвого. Но с недавних пор я стал немного разбираться в этом. Хотя, тут и не нужно быть специалистом, всё говорило о том, что мой новый знакомый не простой человек.

Это ведь не тот Демон, про которого несколько дней назад говорили следаки? Вроде, нет. Тогда он называли другое имя, да и возраст у Демона должен быть слегка за пятьдесят. Тогда кто это?

— На почве чего у Вас произошел конфликт с Орловым? — Без долгих прелюдий задал прямой вопрос Радимир. — Только честно. Сейчас я спрашиваю не для протокола, и эти, — он кивнул в сторону покинувших кабинет легавых, — о сути нашего разговора ничего не узнают.

Понятно. Очередной допрос. Какой-то специалист узкого профиля или смежной структуры? Скорее всего, второе. Ещё одна заинтересованная сторона. Насколько я могу быть с ним вообще откровенным? Ладно, дам ему то, что можно и так узнать.