— Михаил Буров, — ответил я. — А вас как величать?

— Збигнев Буров… И я хочу заметить что ты мало знаешь про мир… В Тевтонском ордене позиции одарённых тоже несколько ниже чем в обычных империях и государствах. И во Франкском Государстве сейчас превыше права и свободы просто человека наравне с одарённым.

— Так превыше или наравне? — поймал я Збигнева. Да, это был настоящий враг. С кем можно поспорить. Ещё поляк судя по имени, каким то чудом носящий русскую фамилию нашего славного рода.

— Мой родной язык всё таки польский, — попытался выкрутиться Збигнев. — И хотя русский я знаю на отлично, иногда я ошибаюсь, так как кроме вышеназванных двух языков я ещё знаю англосакский, франко и германский.

— Молодец, выкрутился, — сказал я снисходительно и улыбнулся подмигнув Никите, который стоял здесь же развесив уши. Никита неуверенно улыбнулся мне в ответ.

Что бы закрепить успех я добавил:

— Лучше знать на отлично один язык, чем кое как четыре…

Принесли поднос с горячительными напитками. Не то что бы тут все квасили не просыхая, но видно ребята заказали.

Кто-то предложил выпить водки, но Збигнев отказался от рюмки водки и налили себе скотча.

— Предпочитаю смаковать, — он сделал маленький глоток. — Водка не по мне. Водку пьют залпом, хлебают как звери. Никакого удовольствия…

— В сортах говна не разбираюсь, — ответил я всегда презиравший алкоголь. И взял бокал молочного коктейля у мимо проходившей обслуги.

Все выпучил на меня глаза и сделали вид, что меня нет. Меж тем я стоял рядом и внимал их разговорам.

— Запад движется в правильном направлении, — продолжал свою агитацию Збигнев. — Подумать только, их богатей магнат Роклфеллер, ходил к шахтёрам рабочим и выслушивал их все жалобы, инспектировал условия труда во время забастовки. И всё это показали в газетах. На Руси такое немыслимо…

Я громко рассмеялся, чуть не подавившись молочным коктейлем.

— Да, да, — сказал я. — Он делал это вовсе не для того что бы казаться хорошим, заботливым хозяином. Вовсе не для того что бы из-за простоя не терять миллионы или миллиарды…

— Ничуть, — ответил Збигнев Буров. — Он вправду беспокоиться за людей. Не эксплуатируют ли их мелкие начальники…

— Так зачем вы в Польше их эксплуатируете? Не надо. Дайте им денег и свободы...

— Я поданный Русской Империи, — заявил Збигнев отставив стакан со скотчем в сторону.

— Это неважно. Ты прожил большую часть жизни в Польше подозреваю. Так что думай за панов… Здесь мы сами за себя подумаем.

— Я поданный Русской Империи! — вновь повторил Збигнев, повысив голос.

— Я тебе не верю вообще. В лучшем случае ты подданный самого себя… в худшем работаешь на Конгломерат! — выдал я резко, даже невольно повысил голос, так что это вышло не как предположение, а как бесцеремонное обвинение.

Повисла долгая пауза, лишь ненависть в глазах Збигнева направленная в мою сторону. Я отвечал ему ехидной улыбкой и по лицам стоявших и сидящих рядом ребят понял, что минимум половина согласна со мной.

— По крайне мере, — сказал Збигнев. — У меня есть огненный клинок.

Из его руки вырвался нечто странное, огненно белый пятисантиметровый шип, которым он ловко срезал ножку у бокала с шампанским.

— Огненный клинок это конечно аргумент в нашем споре про политику, — сказал я уже спокойней, но с ноткой насмешки.

— Огненный клинок это доказательство того что я истинный Буров, в отличие ОТ… мне нужно отойти по срочным делам, — сообщил Збигнев, встал из-за стола и куда-то удалился.

Никита проводил его недобрым взглядом и протянул мне руку:

— Будем знакомы брат! Ты мне нравишься ,если что обращайся. Ладно, я тоже отоду, надо со старшаками пообщаться…

— Это с кем? — спросил я вслух.

— Это те кому за двадцать, — ответила брюнетка Вита. — Про тёмные дела наверно…

— Какие ещё тёмные дела?

— Их семья связана с лихими людьми. Бандитами, типа как мафия в американской части Конгломерате… и наш Никита по той же дорожке идёт вероятно, — сказала блондинка Марина.

Ага! Лихие люди! Бандиты. Могут выступить как наёмники в деле уничтожения клана Красных Волков. Но основной силой быть не могут точно. Оружие достать запрещённое точно могут. Я решил, что надо будет как-то поговорить с Никитой по этому поводу…

— Ты Миша мне нравишься, поэтому будь поспокойней. Збигнев конечно индюк, что-то из себя воображающий, — сказала Марина. — Третий год его терпим. Но не стоит наживать врагов так откровенно внутри рода…

— Эт точно, — добавил Вита. — Ты был с ним слишком груб, до неприличия.