Никита улыбался.

— Не суетись Миша… это свои!

— Свои? — удивился я. А потом вспомнил что нас должны встречать.

— Свои свои.

— Свой своему поневоле брат, — вырвалось у меня фраза из фильма.

Мы тормознули. Никита, не глуша мотор вышел из машины, обнялся, пожал руки ребятам в костюмах и автоматами Томсона. О чём–то быстро переговорил и обратно вернулся радостный.

— Теперь так просто нас не убить.

— Раньше тоже было непросто, — заметил я. Ни к чему умолять наши боевые качества. — Там одарённые-то есть?

— Один витязь и два стихийника, — отчеканил резво Никита. — Теперь точно прорвемся!

Я вздохнул и наконец расслабился.

К вечеру мы доехали до Петрограда в сопровождении Никитиных товарищей. Сразу поехали и сдали камни по пятьсот пять рублей грамм, то есть по пятьсот пятьдесят тысяч за килограмм. Свою часть я всю не сдавал. Оставил себе с десяток камней и решил сделать из них кулоны для боя. Сейчас такая вещь мне очень будет нужна. Тогда я понял, что деньги и кристаллы в этом мире тоже значат много. Человек даже будучи слабым, обвешанный такими камнями, может довольно долго сопротивляться нападавшим. Выжить, протянуть время и спастись. Сильный же может атаковать с большей интенсивностью.

— Держи свои сто девяносто тысяч…, — сказал Никита. — Пятнадцать ты взял камнями. Это пятнадцать грамм…

— Всё верно Никита. Ты сейчас куда?

— Поедем отвезём Илье Фёдоровичу шестьсот тысяч…

— Ну давай тогда Никита, — сказал я пожав ему руку. — Не пропадай.

— Свяжемся, — сказал Никита и сел в машину.

Я же потопал к остановке с рюкзаком на плечах и сто девяносто тысячами рублей. Деньги большие. Хотелось шикануть. Хотелось купить машину. Но я знал, что всё будет потрачено на войну.

Я шёл и опять думал лишь об одном: как же я устал от войны! Хотелось прост отдохнуть. Лечь и спать два, три дня ни о чём не думая и ни с кем не воюя.

Давно распустились литься на кустах и деревьях. И поле перед домом Бутаса Сволкова тоже стало зелёным. Но его это не радовало. Его и раньше-то это не особо радовало, а сейчас он смотрел на всю эту «жизнь» и вовсе безразлично.

В окно он с интересом наблюдал как волчата играли в регби. На обычную игру, с похожим названием, это походило мало. Играли десятилетние дети, выглядевшие на все восемнадцать — особенности развития его вида. То и дело раздавались вопли, крики. Они били друг друга за этот мяч, колотили не жалея сил, выламывали руки и ноги… Можно было и кусаться и бороться и бить. Единственное нельзя использовать оружие, любое, хоть пистолет, хоть ножик, хоть кастет. За это сто ударов палкой, до сломанных костей! А иначе нельзя, иначе будет не тренировка, не закалка, а убийство. Постоянная смерть, постоянная потеря будущих бойцов, которую даже им волкам будет трудно восстановить. И так недавно забили племянника, прямо там на поле… Бутас видел, как он лежит… но слабым в его клане не место. Слабым, невезучим. От побоев умереть это невезение… Сам Бутас был в детстве бит бессчетное количество раз, часто до переломов. Он с интересом проводил взглядом, как рыжеволосый паренёк бросился с мечом через всё поле, стараясь пронести его до конца. Но не тут-то было, в него тут же влетело троё… свернув челюсть.

Бутас вздохнул и отвернулся к столу. Мимолётное отвлечение слегка вырвало его от насущных проблем. Расслабило, можно сказать. А то думая только об одном, даже волк может поехать головой.

Однажды отец ему сказал: «…наша сила лежит через Переход. Что бы стать сильней мы должны побывать там ещё раз. Где именно остался последний Переход, в нашей стране, знает лишь Крысиный король. Мне сказал это твой дед, а ему его дед… Найди Крысиного короля, подними нас на вершину…»

Он помнил слова отца всю жизнь. Но Крысиный Король никак не хотел находиться. Ну никак! И вроде бы он Бутас поднялся на такую ступень по влиянию, что может последние пару лет делать то, что раньше не мог — ни он, ни его отец, ни дед. Но нет! Эта тайна пока ему не давалась. По идее главы кланов Крыс должны были знать, где этот король находиться. Глава клана Чёрной Крысы «жил» в его подвалах уже несколько месяцев. Но увы пытки ни на сантиметр не приблизив Бутаса к разгадке. Бутас был в замешательстве…

В комнату постучали. Это был Охлопко.

— Говори, — сказал резко Бутас.

— Разборка господин…

— Где? — Бутас прикрыл глаза. Да сколько это может продолжатся. Говоришь: будьте мягче, будьте уступчивей. Ещё немного потерпеть…

— На апражке с Трестом.

— С трестом,— повторил Бутас. Ну эти вообще берега потеряли. — Второй оружейный Трест?

— Так есть, — сказал Охлопко. — Спорное здание. Решение суда вновь было обжаловано. На этот раз постановление в их пользу, без возможности обжаловать. И трест пришёл туда с боевиками…

— То есть первый этаж из двух отдали им? Включая вход? — Бутас пытался сохранить хладнокровие. Но здание то большое. Почти пять тысяч квадратных метров! Двести тридцать три арендатора, пятнадцать собственных торговых точек. Доход… и теперь половину площадей придётся отдать просто так!

— Так есть, — ответил Охлопко. — Первый этаж по закону их.

«Какому такому закону?!», — внутренне прокричал Бутас. Бояре, император делают что хотят. А теперь ещё и эти, Тресты. Эти неполноценные, которые ещё двести лет назад боялись в их сторону посмотреть. Эти…

— И что, выбили нас? — спросил Бутас, хотя знал ответ.

— Выбили, — сказал с ноткой сожаления Охлопко. — Сказали строить отдельный вход сразу на второй этаж.

— Сколько убитыми?

— Десять волков, все из нашего клана.

Ясно что из нашего, чертыхнулся Бутас. Ведь это одна из официальных кормушек его клана. Кто ж там ещё должен быть.

— Так, — сказал Бутас. — главу Чернокрысов убить, а с этими решу что делать позже...

— Юристы клана спрашивают: обжаловать решение суда или нет?