Шрифт:
Я сталкивался со всё новыми и новыми врагами — их морды и лица, искаженные, ревущие, пищащие, сливались воедино в своей ненависти ко мне и моим воинам. Дробил их кости булавой, колол хвостом с зажатым в нём кинжалом, сметая перед собой рядовых и офицеров врага, не делая ни перед кем различия. Возможно, от булавы погиб кто-то и из вождей… Не знаю. Порой сам падал от чьих-то ударов, но булава, будто живая, делилась со мною силами, от которых я вновь вскакивал на ноги. Я бил и бил, бил и бил, и звон смятых шлемов, хруста костей, хрипов сливался в одну сплошную какофонию.
А потом краем глаза заметил, как над полем боя пролетает бочонок… Бочонок?!
Грохот!
Слепяще-оглушающая вспышка даже через щели в шлеме затопила голову, забила органы восприятия, и я полностью потерялся. Страх, чудовищная паника, что кто-нибудь сейчас воспользуется моей беспомощностью и убьёт меня, накрыла разум.
Я бежал, не видя куда, сбивая с ног других, чувствуя, как скользит по доспеху железо, на которое я натыкался, пока сильный удар не опрокинул меня, и я не стал пытаться спрятаться под какие-то тела, где через какое-то время и пришёл в себя.
— Кич, шкура, нашёл момент! — бочонок с толчёным искажающим камнем оказался удивительно сильной штукой.
Когда проморгался, увидел, что лежал под телом человека и двух крыс, и грязь вперемешку с кровью и внутренностями неплохо меня замаскировали. Упоение битвой уже не захлёстывало с головой, жажда крови не туманила мозг. А где булава? Откинул забрало. Среди кровавой грязи и валяющихся вокруг тел слезящимися глазами попытался рассмотреть, но ничего не нашёл. Вытянул чей-то тесак из проткнутого тела крысолопа.
Привстал, вытянул шею, осматривая поле.
А происходило чёрт-те что.
Раскуроченная катапульта. Убегающие в разные стороны от поля крысы, подволакивающий ногу великан, что убегал в другую сторону, но большинство живых, встающих после оглушения, было за нами. Ещё стояли наёмники-люди, к которым прибивались остатки врагов. Однако мы выстояли и явно побеждали, перебив в центре основные силы врагов.
Вот только шевелящаяся земля…
Что?
Из-под земли, из рытвин, что испятнали всю окружающую землю, вылезали лентообразные… Многоножки?
Лентообразные вытянутые тела с многочисленными сегментными усиками, длиною от полуметра до двух метров, они имели окрас от жёлтого до коричнево-красного цвета, с неподдающимися подсчёту количествами пар острых ножек (на самом деле — от 27 до 191).
Они захватывали и удерживали с помощью первой пары туловищных конечностей (ногочелюстей?) в качестве добычи оглушённых воинов, кусали, а потом утаскивали несопротивляющихся в свои подземные норки, не делая разницу между тем, кого им утаскивать — крыс ли, гоблинов, людей, сквигов.
(небольшая особь)
— Камнелазы! Это камнелазы! — орали те, кто проморгался и видел новую опасность.
Собственно, на этом всякое подобие организованного сражения как таковое закончилось.
На меня ещё сдуру бросилась пара обезумевших врагов, и пришлось ещё напоследок разобраться с ними. Одного поймал на замахе, и острое лезвие тесака ударило его в ногу, а лезвие я потащил вверх, разрезая и раздирая кожу доспеха и кожу врага, его мышцы и внутренности, и его горячая кровь потоком плеснула наружу. Он закричал, обдавая меня запахом гнили и гноя. Второй враг уже добежал до меня, и я убил его быстро — удар по шее, отрубая голову, и наконец смог двигаться дальше. Ещё нескольких добили мои бойцы, с визгами налетевшие на них, и изрубили в лоскуты.
Взбудораженные взрывом (по-видимому) многоножки судорожно бегали по полю боя, хватая живые тела, погибая от выстрелов, ударов железа, и без моего участия с ними бы могли справиться. Немного устало перебирая ногами под весом доспехов, с чугунной головой я пошёл присоединиться к драке против них.
— Сквиии! — неожиданно раздался тонкий писк/свист.
Откуда-то из-за нашего разбитого обоза, где сидел грязный Хьяльти с дубиной в виде толстой оглобли с насаженной на неё чьей-то головой, показался не менее грязный Сквик, тот мелкий крыс с куском камня в голове.
Он свистел/пищал что-то лентообразным многоногим существам, и часть их явно его услышала. Бросив метаться по полю, они повернули не имеющие глаз морды в его сторону, и не прошло и минуты, как они вновь юркнули в свои разворошённые норы. Не убрались только те, в кого так и продолжали стрелять стрелки, и видимо пришли в большую ярость, чтобы последовать за своими родичами, да ещё немного.
— Срань какая… — прохрипел рядом один из воинов, с болтающейся на лоскутах левой щекой, обнажающей его «внутренний мир».